Сейчас в Мурманске

18:28 -4 ˚С Погода
18+

Локальная идентичность жителей Архангельска и прозвищная словесность

«Идёт соломбалка в город, а там семь баб на неё как начали орать! Говорит: «Слава Богу, всех переорала».

Русский Север Северные города Архангельск Соломбала Прозвища архангелогородцев
Наталья Дранникова
3 октября, 2022 | 16:12

Локальная идентичность жителей Архангельска и прозвищная словесность
Архангельск. Фото Александра Вестернина, GeoPhoto.ru


Проблематика пространства и места становится актуальной в условиях глобализации. Проживая на той или иной территории, человек начинает осознавать своё место и оказывается включённым в сеть смыслов, которые реализуются в фольклорно речевой практике.


Архангельские прозвища: центр и периферия

Локально-групповые прозвища жителей города Архангельска раскрывают особенности идентичности его жителей. Вербальный материал, описывающий пространство города, – одна из граней картины мира. О наличии локальной идентичности свидетельствует наличие или отсутствие самоназвания местного сообщества. Жители Архангельска называют себя трескоедами. С этим самоназванием связано большое количество пословиц, поговорок, загадок и пр.[1]. Кроме того, жители Архангельска называют свой город городом доски, тоски и т. п. Эти наименования основываются на стереотипах о пищевых пристрастиях и поведенческих особенностях местного сообщества и его профессиональных занятиях. Подразумевается, что треска является основной пищей архангелогородцев, что их основное занятие – работа в лесной промышленности, и что они лишены жизнерадостности. Современные горожане используют в речевом дискурсе перифрастические наименования своего города, некоторые из них восходят к советской риторике. Они считают, что город знаменит тем, что является воротами в Арктику, всесоюзной лесопилкой и городом рыбаков. Архангельск был отправным пунктом всех арктических экспедиций и отсюда выходили сотни судов по Северному морскому пути[2]. В перифрастическом наименовании «ворота в Арктику» нашёл отражение стереотип, связанный с географическим положением. Наименование «всесоюзная лесопилка» появилось в 1920-е гг., когда в Архангельске было построено много новых лесозаводов[3]. Характеристика Архангельска как города рыбаков восходит к профессиональным занятиям его жителей. Рыба долгое время оставалась основой торговли Архангельска с другими регионами России и странами.

В городах традицию локально-групповых прозвищ продолжают прозвища жителей различных микрорайонов, кварталов, улиц и отдельных домов. В городе действуют две противоположные тенденции. Первая связана со стремлением к самоидентификации членов сообществ, стремящихся к изоляции, вторая – со стремлением к проницаемости границ сообществ и бытованием различных форм фольклора[4]. Город создал свою прозвищную стратификацию. Коллективные прозвища закрепляются за жителями отдельных кварталов и домов.

Многие из коллективных прозвищ Архангельска строятся на противопоставлении центра и периферии, которое близко традиционным социокультурным оппозициям река/приток, верх/низ. В городской словесности жители окраин противопоставляются проживающим в центре. Пригородное население в ней наделяется таким качеством, как культурная отсталость, – например, жителей острова Хабарка называют дикарями, а про сам остров говорят: «Хабарка – остров дикарей»[5] (Хабарка находится в шести километрах от Архангельска, но входит в состав города). Объяснение прозвища относится к прошлому: раньше на этот остров селили всех ссыльных. 

Неофициальная словесность пригородов хорошо разработана. Так как центральная часть Архангельска находится между двумя мостами через Северную Двину и Кузнечиху, то о жителях его окраин существует следующее присловье: «От моста до моста – город: всё остальное индейская резервация». По представлениям жителей центра, обитателям пригородов свойственна свобода поведения и тяга к нарушению закона: «Фактория – страна чудес: кто туда попал – навсегда исчез». Пригород Архангельска Исакогорку, находящуюся на левом берегу Северной Двины, называют Косорыловкой, а жителей – косорыловцами. В прозвище используется метатеза (перестановка в слове букв, образующая другое слово), образованная от слова «кабак», которое ассоциируется с пьянством. Исакогорка долгое время была конечной железнодорожной станцией по трассе Москва – Архангельск, и там действительно был кабак. Кроме того, прозвище заключает в себе мифологические представления об асимметрии, которой наделяется «чужое» пространство.

Образ жителя окраины в речевой практике города наделяется криминальными чертами: «Сульфат – деревня без чудес: вошёл с зубами – вышел без». Сульфат – рабочий пригород Архангельска, на территории которого находится целлюлозно-бумажный комбинат. Приведём ещё одно подобное выражение: «Ночью едешь на Сульфат – бери с собою автомат». Репутацию «бандитских» имеют районы Третьего лесозавода, Маймаксы, Варавино, Фактории и др.: Третий лесозавод – «ментовское поприще»; дикая Маймакса – «маленькое Чикаго»; улица Ленина (проходит в районе Третьего лесозавода на окраине города) – «бандитка» (на ней отсутствуют фонари и происходят многочисленные правонарушения); Варавино – «страна чудес: вошел с деньгами – вышел без» или «зашёл в калошах – вышел без». Сульфат, Маймакса, Третий лесозавод, посёлок Гидролизный завод и др. являются рабочими окраинами Архангельска, здесь расположены различные заводы, деятельность которых связана с переработкой целлюлозы и леса. Архангелогородцев, проживающих в центральных микрорайонах, жители окраин называют снобами. Считается, что они имеют хорошее материальное положение и отличаются завышенной самооценкой.

На уровне города, так же как и в традиционной культуре, существуют самоназвания и экзонимы: жители Привокзального района Архангельска называют себя королями привоза, проживающие у кинотеатра «Мир» – центральными, жители Шестого микрорайона Архангельска именуют себя первыми и т. д. Как и сельские, городские локально-групповые прозвища содержат этноцентричные представления.

Внутри города сохраняются сельские по своему происхождению анклавы. К.В. Чистов указывал, что «бесписьменные» формы фольклора продолжают существовать внутри «письменных» культур[6]. В ХХ веке в состав Архангельска вошли деревни, окружавшие его в радиусе двадцати километров, поэтому на городских окраинах встречаются традиционные по своей номинативной сути прозвища: жителей Сульфата называют жипниками за их жадность, которая проявлялась в том, что они выращивали много овощей и потом продавали их по высоким ценам на рынке. Сельские в своей основе прозвища обнаружены нами и в центре города: архангелогородцев, проживающих по улице Вологодской, называют уросливыми (в архангельских говорах уросливый – упрямый, вредный). Это подтверждает наши наблюдения о недостаточной развитости городской словесности в самом Архангельске и о преобладании в нём форм классического фольклора. Архангельск активно заселялся выходцами из сельской местности, что отразилось на его культурном ландшафте. Этот факт репрезентируется поговоркой: «Архангельск – большая деревня», то есть все друг друга знают.


Соломбала: пригород с богатым прошлым

Повышенная потребность в изоляции и стремление к самоидентификации наблюдаются у жителей островной Соломбалы – одного из пригородов Архангельска. Вероятно, это объясняется историческим прошлым Соломбалы. Её застройка происходила одновременно со строительством Васильевского острова Петербурга – чёткая планировка её улиц повторяет план Васильевского острова. В Соломбале находились Петровские верфи, заложенные Петром I и ставшие одним из первых судостроительных заводов в России, многие из её жителей были моряками. Параллельно с тенденцией к самоизоляции соломбальцев наблюдается процесс их оценки остальными жителями Архангельска. Микрорайон Соломбалы занимает особый статус среди пригородов Архангельска. Историческое прошлое Соломбалы хорошо известно во всём городе. Это подтверждает нашу мысль о том, что чем глубже и значительнее историческое прошлое населённого пункта – тем больше существует различных локально-групповых прозвищ и стереотипных характеристик, относящихся к нему[7]. Жители Соломбалы отличались предприимчивостью. Это свойство их характера передаёт поговорка: «Дел, как у соломбалки». О женщине, которая несёт большое количество сумок, говорят: «Как бабка-соломбалка». Жительницам Соломбалы и населению других островов в дельте Северной Двины приписывается выражение, имеющее автореферентный характер: «Полагушки-то спасите, а сама-то как-нибудь!». Последнее можно объяснить тем, что соломбальцы занимались торговлей, и для того чтобы попасть в Архангельск, им необходимо было переправиться на лодке на другой берег реки. В полагушках – деревянной посуде – находилось молоко, предназначенное для продажи.

Образ вора оказался типичен не только для всей севернорусской прозвищной словесности, но и для соломбальской. Образ вора-соломбальца «размыкается» в шуточном вопросе: «- Откуда наковальня? - Наводнением принесло».

Во время ледохода в Соломбале часто бывают наводнения, поэтому, если у соломбальца находили пропавшие у кого-то вещи, то он утверждал, что их принесло с водой. Воровство считалось типичной чертой поведения жителей этого микрорайона Архангельска. Его передаёт и другое народное речение: «Как двор – так вор, как три – так пять, и в каждом механик». По оценке архангелогородцев, женщины Соломбалы отличались крикливостью, поэтому и сам катойконим «соломбалка» имеет негативно-экспрессивную окраску и выступает в роли коллективного прозвища. Его объяснение заключается в стереотипных выражениях: «Что с нею спорить – она же соломбалка!» и др. Сфера речевого фольклора в прозвищном тезаурусе тесно смыкается с повествовательным: признаки анекдота содержит следующее «соломбальское» выражение: «Идёт соломбалка в город, а там семь баб на неё как начали орать. Говорит: «Слава Богу, всех переорала».


Архангелогородцы: северные люди

В топике городских меморатов, характеризующих Архангельск и его жителей, преобладают следующие ключевые слова: «белый медведь» (северяне – суровый народ, но и терпеливый, выносливый, как белый медведь; белые медведи гуляют по улицам ночью); «морж» (купаются в море с моржами); «лёд» («это северные люди – они во льдах купаются», - говорят об архангелогородцах на юге); «олени» / «оленьи упряжки» (на юге считают, что Архангельск находится на Крайнем Севере, а потому зимой ходят по улицам белые медведи, а жители ездят на санях и оленях); «вечная мерзлота» (мы ездим к бабушке в Ростовскую область, и нас спрашивают, как мы можем жить в вечной мерзлоте, без травы, зелени и солнца). Жителей Архангельска в других городах называют замороженными, имея в виду особенности их темперамента и поведения. Локально-групповое прозвище из экзонима перешло в эндоним и было принято самими жителями города. В городском фольклоре активно бытуют загадки со стереотипным ответом: «- Почему, когда по всей России проходила цепь забастовок, стачек, в Архангельске было спокойно? - Люди у нас замороженные – и не такое терпели, но молчали».

Стереотипные характеристики создают мифологизированный образ архангелогородца. По представлениям жителей других регионов, он обладает такими качествами, как выносливость, сдержанность, терпеливость и др.

В поле нашего зрения оказались и урбанонимы, которые метонимическим переносятся на жителей. В образовании многих урбанонимов используется метафора: название иностранного города или страны переносится на один из городских объектов, затем, метонимически, на его жителей. Среди городских присловий часто встречается маркирование с помощью иноэтнического топонима: жители Маймаксы – Мексика/мексиканцы, Второго лесозавода – Тайвань/тайванцы (последний называется так из-за своей удалённости от центра), Четырнадцатого лесозавода – Шайвань/шайванцы. Часто они имеют собирательное значение: суфта (проживающие по улице Суфтина), мещёра (по улице Мещерского), привозы (жители Привокзального микрорайона), комса – проживающие по улице Комсомольской, кехта – по улицам Кехотской и Октябрят и т. д.

Городские прозвища, как и традиционные, содержат представления об антимирном восприятии населения соседних кварталов, улиц, домов. В оценках жителей различных кварталов Архангельска, так же как и в сельских, преобладают сниженные и ироничные пейоративные характеристики: Комса и привозы – кучи навоза. «Навоз» в традиционной культуре имеет хтоническое значение.

В городе возникают новые каналы коммуникации: фольклорные традиции активно взаимодействуют с книжной словесностью, большое влияние оказывают СМИ. В городской словесности наблюдается расширение интертекстуальных связей. К названиям статей восходят стереотипные выражения: соломбалец – тот же одессит в валенках; Соломбала – маленькая Одесса[8]. Б.В. Шергин в произведении «Двинская земля» использовал локально-групповое прозвище архангелогородцев «устьяне промысловые»[9]. Прозвище мотивируется словом «устье»: Архангельск располагается в устье Северной Двины. Его жители издавна занимались промыслом рыбы и зверя. К книге Л. Керрола «Приключения Алисы в стране чудес» восходит название отдалённого микрорайона Архангельска – Фактории – как страны чудес.

Городской фольклор создаёт новые знаково-символические образы. Выделенные выше ключевые слова (белый медведь, морж, лёд, олени, вечная мерзлота) содержат стереотипы восприятия архангелогородцев жителями других регионов России. Жители окраин противопоставляются жителям центра города. По представлениям жителей центра Архангельска, население его микрорайонов отличается культурной отсталостью и связью с криминальным миром. Локальная идентичность раскрывается через различные стереотипные высказывания. Существование эндоэтнонимов «замороженные» и «трескоеды» свидетельствует о развитом локальном самосознании жителей Архангельска. Они осознают себя самостоятельной локальной группой. В этнопсихологическом отношении они считают себя спокойными, уравновешенными, умеющими переносить трудности.


Автор: Дранникова Наталья Васильевна, доктор филологических наук, профессор Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова, директор Центра изучения традиционной культуры Европейского Севера.


[1] Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера. Функциональность, жанровая система, этнопоэтика. Архангельск 2004, с. 80–82.

[2] Куратов В.А. Архангельск // Поморская энциклопедия, т. 1: История Архангельского Севера /под ред. Н.П. Лаверова, Архангельск 2001, с. 42.

[3] Там же.

[4] Неклюдов С.Ю. Устные традиции современного города: смена фольклорной парадигмы // Исследования по славянскому фольклору в народной культуре. Оакленд, 1997. Вып. 1. С. 77–89; Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры. Опыт этнографического исследования системы 1986–1989 гг. СПб, 1993.

[5] Здесь и далее в тексте статьи используются материалы, хранящиеся в фольклорном архиве САФУ, фонд 1.

[6] Чистов К.В. Специфика фольклора в свете теории информации Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа (1895–1970). М., 1975. С. 28–29.

[7] Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера. Функциональность, жанровая система, этнопоэтика. Архангельск 2004, с. 80–82.

[8] Присловье восходит к названию статьи в областной газете «Соломбалец - одессит в валенках?» // Правда Севера. Архангельск. 1997. 29 сент.

[9] Шергин Б.В. Двинская земля // Шергин Б.В. Изящные мастера. М.: Молодая гвардия, 1990, с. 27.





далее в рубрике