Города – центры вахтовых проектов Севера и Арктики: где и почему?

Вахтовики на пароме по пути в аэропорт Игарки. Фото автора

Вахта: решает экономика

Тема соотношения города и вахты очень болезненная. Здесь и тревога северян за свои города («нас переведут на вахту»), и напротив, желание жить на юге, и вопросы эффективности добычных проектов.

Глобально переход на вахту определился двумя факторами. Во-первых, это транспортные технологии, сделавшие вахту технически возможной (об этом подробнее). Нельзя же представить вахту в 1930-е, когда любые коммуникации с городами Дальнего Севера, по сути, прерывались на зиму (вспомним песню А. Городницкого: «от злой тоски не матерись, … на Материк ушел последний караван»). Во-вторых, глобальные причины вахты – это экономическая невозможность поддержания полного набора «обживания» некоторых территорий. Набор «обживания» следует понимать широко: это и создание нормального (по меркам определенной эпохи, это важно) уровня комфорта, питания и т.д.; обеспечение проживания с семьями; обеспечение адекватного эпохе набора государственных и муниципальных услуг.

Похоже, именно невозможность организовать в удаленных районах полного набора присущих времени институтов (например, земства, отвечавшие за образование, лечение: «земский доктор», «земский учитель» и т.д.) стала исходной причиной введения прообраза «северных льгот» – изначально они полагались именно госслужащим (в том числе учительницам), переезжающим в удаленные районы.

Отсутствие возможности обеспечить адекватные крупному городу условия проживания в нем для сотрудников, занятых на малооплачиваемых должностях, приводит к развитию вахты в крупных городах: вахтой работают в той же Москве многие строители, охранники социальных объектов и др. «Поселить» этих работников в московскую недвижимость, одновременно обеспечив нормальную для проживания в Москве зарплату, стоит дороже, чем организовать вахту.

Примерно та же природа вахты на Севере, но здесь она сложнее: речь идет о работе людей в местностях, априори сложных для проживания. Важный фактор: здесь экономически невыгодны зачастую никакие виды деятельности, кроме добывающей. Помню дискуссию с коллегами по поводу строительства постоянного населенного пункта при Удоканском медном месторождении. В конце советского периода здесь планировался город Удокан аж на 100 тыс. жителей. Но есть нюансы. Советский город предполагал, во-первых, размещение в нем работников сразу целого ряда предприятий, разрабатывающих богатые ресурсы района – это и медь, и уголь, и золото и др. Сегодня эти проекты реализуют разные компании. Допустим, между ними получится достигнуть какого-то соглашения о совместном развитии города. Но возникнет, среди прочих, например, банальная проблема гендерного баланса: добычные проекты требуют, в основном, мужского труда. 

Вахтовики, работающие на Удоканском месторождении, в поселке Новая Чара 

В советское время это называлось «проблема занятости вторых членов семьи», то есть жен. Для ее решения строили швейные фабрики и т.п. Сегодня эта мера неприменима: условная швейная фабрика на Удокане заведомо убыточна, и если в советское время «планово убыточные предприятия» содержались за счет прибыли градообразующих предприятий, то какая ж добывающая фирма сейчас возьмет на баланс убыточную швейную? Если бы взяла, ее продукция потеряла бы конкурентоспособность по отношению к продукции предприятий, которые занимаются только добычей. И все: проект можно закрывать. 

Другой вопрос – города, которые уже были построены при месторождениях. 

Вахта и существующие города Севера

В общем ситуация с городами на Севере может быть охарактеризована как QWERTY-эффект: современная раскладка клавиатуры неудобна, но переучивать миллионы пользователей во всем мире слишком накладно. Примерно так и города: многие из них в современных условиях на Севере бы не возникли. Но они есть, в них вложены и средства, и души. И вот тут у северных городов по сравнению с «чистой» вахтой  безусловно, есть целый ряд преимуществ, обеспечивающих им «алиби» в эпоху важны.

Самое важное преимущество – это сложившаяся транспортная сеть. Крупные аэропорты, железнодорожные пути делают города важными транспортными хабами при обслуживании вахтовых проектов. Здесь, впрочем, тоже есть нюансы: это расстояние до добычных проектов. В каких-то случаях удобно принимать крупные магистральные самолеты в существующем городе, а затем развозить вахтовиков по проектам другим транспортом – автобусами (к старым проектам зачастую ведут более или менее нормальные дороги), вахтовками. На более дальние (за сотню километров) проекты вахтовиков перевозят вертолетами – как, например, в Игарке. Игарка принимает самолеты АН-24, а на Ванкор (примерно за 140 км) вахту везут вертолетом. 

Вахтовики в аэропорту Игарки 

На дальних месторождениях оборудуют свои аэропорты, способные принимать «что угодно» (как, например, Сабетта). Это означает, что логистическая значимость существующих городов имеет как бы свой «радиус действия»: чем дальше месторождение, тем убедительнее аргументы по поводу его автономизации, вложений в новый аэропорт в обход города. 

Несколько прочнее ситуация городов, являющихся транспортными центрами не для одного, а для ряда месторождений, на которые вахта разъезжается «веером» из основного хаба  – как, допустим, Новый Уренгой для всего востока ЯНАО.

В аэропорту Нового Уренгоя (самый большой аэропорт Российской Арктики по пассажирообороту)

Использование городов в качестве логистических узлов дает, однако, не такой уж большой эффект для развития города. Здесь нужно огорчить тех, кто ждет очередную новую трассу как «драйвер развития местной экономики». Если город/поселок не будет действительно хабом – влияние на него транзитных проектов не так велико: рабочие места на транспорте, в магазинах, возможно, в паре новых строительных фирм, – да в целом и всё.

«А они как сюда прибывают вахтовиться? Вот смотрите, – московские выходят из аэропорта, заходят в туалет, потом садятся в автобус и их сюда везут. Вот все "для чего": для туалета город можно [содержать]». (Из интервью с одним из вахтовиков, начальников подразделения, на месторождении в Арктике).

Иногда по пути на вахту проводят медосмотр, иногда вахтовики живут в городе 1-3 дня в ожидании транспорта на месторождение (это дает рост спроса в общепите, продовольственных магазинах, на съёмное жилье и т.п.). На этом практически всё. Посмотрите на поселки БАМа, Восточной Сибири в целом – там, где рядом находятся крупные добычные проекты: по сути, они почти не развиваются (помимо спонсорской помощи). В этих поселках – небольшая занятость жителей в логистике, транспорте, охране (и иногда в самом проекте, в зависимости от политики фирмы), большой рост спроса (и цен) на аренду жилья (особенно в период строительства новых объектов). В целом, с ролью базы вахтового проекта справляется поселок с численностью в 2-5 тыс. человек: это следует понимать тем, кто ожидает «золотые горы» в случае прихода добывающей компании.

Вот если вокруг ведут проекты сразу несколько добычных компаний – тут могут дополнительно развиваться «освоенческие услуги»: в поселок «садятся» фирмы, которые обслуживают месторождения – буровые, строительные и др. Влияние добычных вахтовых проектов на «базовый» поселок – жизненно важная тема для понимания современной экономики Севера.

В некоторых случаях «на месте» формируется и система оперативного управления проектами. И вот это еще интереснее с точки будущего северных городов. 

О проблемах вахты говорят руководители предприятий

Еще в советское время считалось, что северные города должны быть предназначены для расселения высококвалифицированных специалистов, стоимость «содержания» которых на Севере окупается их пользой для проекта.  

От многих управленцев приходилось слышать, что есть «большая разница» – привозить на вахту людей рабочих должностей или специалистов, ИТР (инженерно-технических работников). Особенно сложно с наиболее квалифицированными специалистами и с руководителями.

Дело в том, что после межвахтового отдыха возникает естественный этап «врабатывания»: вспомните себя после отпуска. 

Из интервью с заместителем генерального директора газодобывающего предприятия: 

«Здесь все достаточно просто. Все-таки для управленческого процесса вахтовый метод мы считаем неподходящим. Управление – процесс непрерывный, человек должен быть постоянно погружен. Более того, я вам скажу так, что мы даже вот эти наши длинные отпуска у руководителей в полном объеме не используем. То есть, как правило, длительность отпуска здесь составляет для нас максимум 3 недели – мы в течение года лучше возьмем несколько коротких отпусков. Потому что длительный отрыв от производства, от процесса управления, приводит к тому, что ты перестаешь контролировать ситуацию. И то же самое касается основных управленческих функций. 

С чем мы сталкивались на вахте? Это происходило как раз в 90-е годы, когда мы переводили [на вахту] аппарат управления. Каждый ждал окончания вахты, и в процессе окончания вахты можно было некие задачи, ну… отложить на сменщика. Вот проблема, с которой мы тогда столкнулись. И тогда было принято решение перевести аппарат управления сюда [в базовый северный город]. И качество выполнения управленческих функций существенно поменялось. Но мы этот процесс на самом деле до конца не завершили. И до сих пор по некоторым филиалам эта работа продолжается. Сейчас мы приходим к выводу, что, к примеру, инженерно-технический центр тоже нет смысла держать в полном объеме на вахте. Понятно, что лаборатория химического анализа должна находиться на вахте. Но людей, которые управляют всем процессом, лучше держать здесь [в базовом городе], – к такому выводу мы сейчас приходим».

В случае рабочей профессии проблема в какой-то степени решается должностной инструкцией. А вот со специалистом сложнее – он должен быть готов принять нетривиальное решение, в том числе – в нештатной ситуации. 

Из интервью с заместителем начальника управления газодобывающего предприятия: 

«Иногда не сдавали отчеты ИТРовцы. Рабочий – понятно, – он свое рабочее место привел в порядок, и на этом дело успокоилось. А было такое, что отчеты не сдавались вовремя или приходили недоделанные отчеты, составленные в период нахождения на вахте. Не дожидаясь никакой реакции от сдачи работы, люди просто разворачивались и уезжали. Одно время у нас такое было: ῝Это предыдущая вахта не доделала˚. Я говорю: ῝Нет такого в моем представлении. В моем представлении есть участок, который разделен на две вахты, одни месяц работают, другие месяц работают. Но для меня все вахты – одно целое, и я не собираюсь разбираться, какая вахта это не доделала, я просто констатирую факт, что участок не выполнил какую-то определенную задачу. Когда я приезжаю на вахту, обязательно собираю весь персонал и пытаюсь им в голову вложить, что "товарищи дорогие, нет такого разделения ῝та вахта – эта вахта῝».   

Вроде как я все-таки достучался до того, что они, во-первых, очень качественно осуществляют передачу между вахтами, – опять же, по требованию руководства. Не стремятся переодеться и бежать быстрее в аэропорт, не дожидаясь, пока приедет сменщик и выйдет на работу, нет. Они ῝передают῝ на рабочем месте все недостатки. ИТРовцы составляют план, что сделано, что не сделано, на что обратить внимание. <…>

Рабочим проще: приехал, переоделся в рабочую спецовку, взял инструмент – слесарь-сантехник, слесарь-электрик или та же самая уборщица. Для них все проще, для них вообще никаких вопросов. Прибыл на свое рабочее место, переоделся и пошел выполнять свои обязанности. Если ты не первый день работаешь, то уже знаешь, на что тебе обратить внимание и как куда пойти. 

С ИТРовцами сложнее, потому что задачи ставятся в целом передо мной, перед участком, и если нет взаимодействия ῝та вахта – эта вахта῝, некоторые задачи могут либо позабыться, либо потеряться, либо отложиться в долгий ящик, или не обратили внимание, что это важно, и получилось, что где-то потом всплывает, а это, оказывается, со сроком исполнения. Поэтому с ИТРовцами сложнее, конечно».

Понятно, что в реальности ситуация решается самыми разными способами. Специалисты вахтуют (на Ямбурге в свое время вахтовался даже гендиректор), как-то решая проблему с «врабатываемостью». Да, это повышает риск ошибок – но тут вспоминается рассказ оператора, работавшего на одном из газовых месторождений с момента строительства – о том, как за промысел иной раз отвечали совершенно неопытные ребята – это немного к вопросу о «самом вкусном пломбире» и других преимуществах СССР: новые месторождения осваивались «на грани фола», чуть не всегда – если закопаться в воспоминания участников – с колоссальным риском, чуть не на удачу.

Из рассказа оператора газового промысла об освоении месторождения в 1980-е годы:

«Здесь аэропорта не было, и летали через Уренгой. Это значит, сегодня, допустим, утром вахта уезжает в Уренгой, завтра у них самолет. Те, что прилетают из Уфы, они садятся в те же вахтовки и едут сюда. Получается, порядка трех дней людей на промысле нет: одни уехали, другие прилетят этим же самолетом [и пока доедут до промысла, проходит 3 дня]. И мы здесь – два с половиной человека – были оставлены, значит, два молодых, только что прибывших на промысел, один в день, один в ночь. Один на полгода больше работал. Очень опытный человек – стажировался на [соседнем промысле] несколько месяцев. И он прямо здесь жил. Все-таки в ночь одного человека оставлять нельзя, в ночь двое, в день один. Но вот этот более опытный, он жил здесь. Вон там спал. Если что-то, нештатная ситуация, мы его будили. И начинали что-то уже работать. 

Ужас. В принципе, знаете, наверное, это хорошо даже было. В том смысле, что... Сразу вот так вот, сразу в работу – и не раскачиваться, ничего, и не боялись как-то делать. Теперь посмотришь – и [новому человеку] не доверяешь. Не то, что не доверяешь, но лучше я сам сделаю или он под моим контролем, чтобы не ошибся человек. А тогда просто не было времени на раскачку. Всё: иди и делай. Узнаешь, как. Сам, на своих ошибках, можно сказать. И это запоминается лучше, быстрее. Потом второй раз пойдешь, уже знаешь, что надо делать, и сам не ошибешься, и не оглядываешься, что кто-то смотрит. Вот так».

Сейчас в некоторых компаниях снижают риски путем повышения строгости к технике безопасности, к систематизации процессов, повышении надежности оборудования и т.д. (это стоит денег). В некоторых – продолжают надеяться «на авось». 

С точки зрения проживания специалиста получается четыре варианта: долгая (межрегиональная) вахта с проживанием на юге, короткая (внутрирегиональная) вахта с проживанием на севере, проживание в относительной близости с постоянными частыми выездами на месторождение, проживание в удаленном (столичном) городе с эпизодическими выездами.

Надым – один из городов-баз газодобычи. На горизонте офис ООО «Газпром Добыча Надым»

Однако руководители высшего звена разных компаний практически в один голос говорят, что управление месторождением эффективнее во второй модели: постоянное проживание на Севере с короткой вахтой или работой традиционным способом с постоянным регулярным выездом на месторождения. 

Из интервью с замначальника управления газодобывающего предприятия: 

«Самое главное – контроль у меня, я в любой момент сел на машину, поехал по региону (три месторождения), либо записался на самолет, час лета, и долетел [до дальнего месторождения]. Мне не надо для этого где-то что-то заранее планировать. Если назрела необходимость моего присутствия, я в любой момент могу  достаточно оперативно добраться до любого из месторождений и проконтролировать какие-то вопросы, которые все равно возникают в процессе эксплуатации».

Из интервью с замначальника управления газодобывающего предприятия: 

«У меня ῝внутрирегионал῝ для ИТРовцев. Мало того, что они приезжают [в город], они все равно появляются здесь в конторе, они сдают отчеты, они контролируют выполнение каких-то задач. Мало того, что они отработали на вахте, они все равно сюда приходят… Конечно, это не строгое посещение… Они здесь живут, и поэтому, приезжая с вахты, они здесь находятся. Так как у них идет время отдыха, естественно, я не требую, чтобы они появлялись в восемь утра и заканчивали в шесть вечера, у них свободный график. Тем не менее, в любой момент я их могу ῝выдернуть῝, задать какие-то вопросы. Или их сменщики, которые в это время заехали на месторождение, тоже могут задать им какой-то вопрос, посоветоваться, что-то где-то. Потому что вопросов возникает очень много, тем более у нас хозяйство большое, обширное». 

Заметим – все это относится к ситуации, если город уже создан, и не надо с нуля вкладываться в строительство тротуаров, детсадов, больниц и т.п. 

Продолжение следует...

***

Надежда Замятина, специально для GoArctic