Оленеводческие практики ориентации на местности. Часть II

Как удержать направление?

Если оленевод находится на одном из «знакомых мест» – а именно со знакомого места обычно начинается поездка и именно знакомым местом она заканчивается – то его ментальная карта, отражающая взаимное расположение знакомых мест, подскажет ему, какое направление нужно взять, чтобы достигнуть цели его путешествия или какой-то из знакомых точек на пути к ней. Однако, взяв это направление, оленевод практически неизбежно скоро оказывается в местности между знакомыми местами, которую он не помнит визуально, а зачастую ещё и в условиях плохой видимости – в темноте, тумане, метели и т. д. Как в этих условиях удержать взятый курс, не потерять направление в котором едешь? Эта задача, на самом деле, очень нетривиальная, хотя людям, привыкшим ориентироваться за счет визуального знания путей, порой бывает трудно оценить её важность. Дело в том, что такое знание оставляет очень мало места для неопределённости: до тех пор, пока воспринимаемая в процессе движения последовательность образов соответствует той, что хранится памяти, путешественник может быть уверен, что движется правильно. Напротив, если такое соответствие вдруг пропадает (если путешественник оказывается в местности, которую не помнит), то это сразу даёт путешественнику вполне определённый сигнал, что что-то пошло не так. В любом случае человек, следующий «знанию пути», обычно не задаётся вопросом, правильно ли он идёт: он либо уверен, что не заблудился и идёт правильно, либо знает, что заблудился и идёт куда-то не туда. Исключение могут составлять лишь те случаи, когда путешествие проходит по малознакомой местности, которую путешественник помнит плохо. Оленевод, ориентирующийся с помощью ментальной карты, находится в совершенно иной ситуации: отъехав со знакомого места он тут же попадает в пространство, которое визуально не помнит, а возможно, никогда и не пересекал. Там ему приходится полагаться лишь предположение, что он правильно зафиксировал своё положение и правильно взял курс при отъезде с очередного знакомого места, и что он до сих пор следует этим курсом без отклонений. Иными словами, в процессе путешествия между знакомыми местами оленевод не знает, правильно он движется или нет: вопрос «правильно ли я еду», как об этом отлично рассказал пожилой ненец в цитате, приведённой в начале этой статьи, постоянно для него актуален и не имеет ответа.

                Наиболее простым способом взять и удержать направление, прекрасно известным всякому, кто когда-либо ориентировался на местности с помощью карты, является использование компаса. Вопреки распространенному мнению, некоторые оленеводы этим способом тоже пользуются. Так, оленеводы коми имеют длинную историю использования компаса: название, которое они используют для него – «матка», -- указывает, что использованию компаса они научились у поморов, причём не позже конца 19 – начала 20 веков, и до сих пор почти у каждой оленеводческой семьи хранится один или два компаса. Другое дело, что компасом пользуются далеко не всегда: обычно его берут с собой в продолжительные путешествия, которые длятся по многу дней, либо когда необходимо поехать куда-то в пургу или при других сложных погодных условиях. Вообще за компасом у оленеводов коми явно закрепилась функция «приспособления на случай опасности» (этим он сходен с GPS-навигатором, о котором чуть позже). Тем не менее, возможно, именно длинной истории использования компаса коми оленеводы обязаны хорошим знанием сторон света: оленеводы коми не только широко пользуются понятиями «север», «юг», «запад» и «восток» (в переводе на язык коми), но и явно стараются постоянно держать их в голове: оленевод коми считает предметом гордости постоянно помнить, в какой стороне от него находятся «север», «юг» и т. д. и быть в состоянии показать их в любой момент.

                В отличие от оленеводов коми, ненецкие оленеводы, судя по всему, компасом никогда не пользуются и если и имеют его в чуме, то, скорее, в качестве детской игрушки. Более того, хотя ненецкий язык также имеет развитую терминологию сторон света, где есть специальные термины не только для основных направлений («юг», «север», «запад» и «восток»), но и для четвертей («северо-восток», «юго-запад» и т. д.), тазовские оленеводы, среди которых я проводил исследование, ею не пользуются и даже, судя по всему, не знают её, за исключением термина «нгэрм» (север), который известен им из названия окружной газеты. Конечно, про сами стороны света они знают, знают их русские названия и некоторые способы их определения (например, по направлению тени от предметов в полдень), но при ориентации это знание, судя по всему, никак не используется: тазовские оленеводы при поездках по тундре за расположением сторон света не следят и определить это расположение обычно затрудняются. Что, впрочем, никак не мешает им эффективно держать направление и находить дорогу.

                Наиболее распространённым способом держать направление у обоих народов при поездке на упряжке является направление ветра. При отъезде со знакомого места оленевод замечает, под каким углом его тело или голову обдувает ветер. В ходе дальнейшей поездки он следит, чтобы ветер постоянно дул на него под этим углом и таким образом держит выбранное направление. Можно подумать, что этот метод может серьёзно подвести путешественника в том случае, если направление ветра в пути незаметно сменится. Однако, хотя о таких случаях мне действительно рассказывали, случаются они достаточно редко: изменение направления ветра практически никогда не происходит незаметно, обычно, прежде чем подуть с нового направления, ветер сначала полностью стихает, и оленевод, тщательно следящий за ветром, отмечает это и вовремя переходит на другой метод удержания направления, благо что выбор таких методов достаточно широк. Например, в зимнее время оленеводы могут ориентироваться по застругам – «волнам» на поверхности снега, которые идут обычно в одном направлении, соответствующем направлению господствующих ветров. Оленевод подмечает ритм, в котором покачивается нарта, пересекая заструги (этот ритм зависит от угла под которым они пересекаются), или (у оленеводов коми) подмечает направление, в котором вершины заструг бьют по выставленной с нарты ноге. Изменение ритма покачивания нарты на застругах означает либо изменение направления движения, либо изменение направления заструг, что сразу заставляет оленевода встревожиться.

                Ещё одним способом держать направление является езда по звёздам. Тут нужно заметить, что звёздное небо Арктики вообще-то очень неудобно для навигации без приборов: единственная неподвижное светило -- Полярная звезда -- здесь стоит очень высоко, почти точно над головой путешественника, и использовать её местоположение для поддержания курса сложно. Поэтому, хотя многие оленеводы, как коми так и ненцы, знают её и могут показать, при навигации она практически никогда не используется. Обычно, выезжая со знакомого места, оленевод просто отмечает звезду, стоящую низко над горизонтом во взятом им направлении, и во время поездки держит курс прямо на неё. Недостаток этого метода в том, что звёзды в Арктике постоянно смещаются вправо примерно на 15 градусов в час. Иными словами, звезда, которая в начале путешествия стояла точно на западе, через шесть часов езды оказывается точно на севере, а через 12 часов – на востоке. Оленеводы могут пытаться компенсировать это смещение, регулярно, каждые полтора-два часа, меняя путеводную звезду на соседнюю слева. Однако даже с такой регулярной поправкой езда по звёздам неизбежно сопряжена ошибкой, которая становится тем больше, чем дольше длится путешествие до следующего знакомого места. Именно поэтому, видимо, как коми, так и тазовские ненцы применяют этот способ поддержания курса в основном при поездках на снегоходах, а не на упряжках: в этом случае переезд до следующего знакомого места занимает относительно мало времени и путеводная звезда не успевает сместиться очень сильно. В позднеосеннее, зимнее (кроме периода полярной ночи) и ранневесеннее время для поддержания курса днём используют солнце, которое в этот период находится в основном на юге.

Как определить расстояние

Ещё одной проблемой, которую оленеводы вынуждены постоянно решать во время путешествия, является проблема определения расстояния до цели. Как уже было сказано выше, ментальные карты оленеводов содержат информацию о том, как знакомые места расположены относительно друг друга по направлению и расстоянию, поэтому оленеводы обычно примерно знают, как далеко от них находится то или иное знакомое место и сколько до него ехать. Однако, как показывают наши исследования, способ представления информации о расстоянии в голове оленевода сильно зависит от того, в каких условиях и на каком транспорте он изучал землю, когда составлял ментальную карту. Так, более старшее поколение оленеводов часто помнит расстояние в виде числа остановок, которые оленевод, преодолевая это расстояние на упряжке, должен сделать, чтобы дать отдых своим подсаночным оленям (этот способ измерения расстояния, кстати, знаком и русскому старожильческому населению тундр, и его единица имеет в том числе и русское название – «олений дух»). Для представителей молодого поколения, активно пользующегося в зимний период снегоходами и осваивающего пространство (а значит, и составляющего свои ментальные карты пространства) во многом, если не в основном, в ходе снегоходных путешествий, более характерно запоминать расстояние в километрах (снегоходы в нашей стране, как известно, оснащены счётчиками пройденного расстояния, калиброванными в основном в этой системе измерения), либо в часах и минутах пути. Знание расстояний, разумеется, имеет множество применений в повседневной жизни оленеводов, но, с точки зрения исследований ориентации в пространстве, одной из его наиболее важных функций является регулирование ожиданий во время путешествия.

Для того чтобы лучше понять, что тут имеется в виду, можно провести несложный мысленный эксперимент. Предположим, оленевод знает, что расстояние, которое ему предстоит проехать до знакомого места, составляет четыре оленьих духа. В этом случае если он, сделав всего две остановки, вдруг встретит место или ориентир, выглядящие в какой-то степени похоже на цель его путешествия, он, скорее всего, решит, что обознался, спишет этот факт на плохую видимость и обман зрения, либо придёт к заключению, что визуальная память, возможно, его подвела. Более того, он, скорее всего, обратит большое внимание на те детали восприятия места, которые отличаются от того, что он об этом месте помнит: для «настоящего» знакомого места время появиться ещё не пришло, и вероятность ошибки восприятия, поэтому, очень велика. После третьей остановки оленевод ожидает появления знакомого места. Теперь, если он встретит место, выглядящее знакомо, он, скорее всего, решит, что действительно добрался до своей цели, даже если некоторые детали в его восприятии места будут отличаться от тех, что он помнит. Всё это происходит потому, что оленевод узнаёт знакомое место по комплексу признаков, причём одним из них является именно «появляется на четвёртом духе». Вес этого признака при интерпретации места как «знакомого» вполне может оказаться не меньше, а то и больше, чем значимость, например, визуальных признаков, особенно в сумерках и в условиях плохой видимости, когда нет возможности разглядеть детали окружающего пейзажа. Именно этим, видимо, объясняются трудности, которые пожилые оленеводы, помнящие расстояние в духах, часто испытывают при ориентации на снегоходе: многие из них признаются, что могут легко пропустить ориентир или знакомое место, поскольку «со снегохода всё выглядит иначе, чем с упряжки». Действительно, поскольку знание расстояния в оленьих духах не подходит для регулирования ожиданий при езде на снегоходе, пожилые оленеводы лишаются важного признака «знакомого места», в отсутствие которого визуальные, тактильные и другие признаки начинают интерпретироваться иначе. Мир начинает и правда выглядеть по-другому, чем с упряжки.

Регулирование ожиданий с помощью информации о расстоянии порой может сыграть злую шутку. Продолжим начатый выше мысленный эксперимент. Предположим, что знакомое место (или что-то его напоминающее) так и не появилось перед оленеводом к тому моменту, когда оленей нужно остановить в четвёртый раз. Более того, оно не появилось и непосредственно после. В этой ситуации ожидание появления знакомого места может стать сверхсильным и превратиться из помощника в помеху для интерпретации воспринимаемой информации: путешественник может легко обознаться, приняв за знакомое место образ, который лишь слегка напоминает тот, что содержится в его памяти, и списав все очевидные несоответствия на ошибки памяти или восприятия. Тогда, если, как это часто случается на практике, знакомое место является не конечной целью путешествия, а промежуточной остановкой, оленевод вполне может неправильно зафиксировать свою позицию в пространстве и взять дальнейший неверный курс. Вероятность такой ошибки, разумеется, тем больше, чем хуже видимость и чем менее оленевод из-за этого склонен доверять своим чувствам. Однако есть и ещё более важный фактор, повышающий вероятность такой ошибки: уровень неуверенности и беспокойства оленевода по поводу правильности своего пути. Те оленеводы, которые больше подвержены тревожности по этому поводу, склонны гораздо раньше впадать в состояние «сверхожидания», и само это состояние оказывается у них гораздо более интенсивным, приводя к ошибкам, которые трудно вообразить не только другим оленеводам, но и оседлым жителям. Например, автору рассказывали о случаях, когда оленевод «с перепугу» принимал какое-то место за знакомое, игнорируя при этом такие важные визуальные признаки, как наличие рядом большого озера или реки, тогда как в истинном знакомом месте их нет.

Никогда не сворачивай

Это последнее замечание возвращает нас к словам пожилого тазовского оленевода, с которых мы и начали нашу статью. Как читатель, должно быть, уже понимает, ориентирование оленеводов с помощью ментальных карт и правда может быть очень эффективным – особенно если оленевод, вдумчиво изучая землю, смог построить достаточно большую и точную ментальную карту. Ориентация с помощью ментальной карты позволяет оленеводам находить дорогу даже в незнакомых местах и в условиях невозможных для человека, руководствующегося знанием путей, – ночью, в туман, в метель. Разумеется, существуют условия, когда и система ориентации оленеводов отказывает: например, в случае постепенного изменения или внезапного стихания ветра (в случае поездки по ветру), или в сильную пургу, когда ветер и снег, как кажется бьют со всех сторон, заметая и следы, и заструги, нельзя узнать знакомые места и можно проехать в нескольких десятках метров от чума не увидев его. Однако в целом оленевод действительно может найти дорогу в гораздо более сложных условиях, чем человек, знающий пути визуально. Однако эти возможности имеют и свою цену: постоянное чувство неопределённости, практически незнакомое городским жителям.

Как уже было сказано выше, для оленевода, в отличие от городского жителя, идущего визуально по знакомому пути, вопрос «правильно ли я еду» постоянно актуален, но не имеет ответа. Хотя приёмы поддержания направления дают оленеводу возможность не сбиться с выбранного курса в большинстве ситуаций, до цели он доберётся лишь в том случае, если ему удалось изначально правильно зафиксировать своё местоположение и правильно взять курс. Между тем понять, что всё сработало или что что-то пошло не так, оленевод может только тогда, когда знакомое место, к которому он держит путь, появится перед ним. Или не появится... Вплоть до этого момента оленевод вынужден находиться в состоянии неопределённости. Иными словами, состояние неопределённости, судя по всему, является неотъемлемой частью навигации с помощью ментальной карты. Соответственно, неотъемлемой частью этой навигации, скорее, чем случайной внешней помехой, является и эмоциональная реакция на это состояние, а также необходимость справляться с ней.

Разумеется, несмотря на то, что состояние неопределённости постоянно сопровождает навигацию оленеводов по ментальным картам, оно не всегда вызывает у них заметную эмоциональную реакцию в виде беспокойства и тем более страха. Во многом эта реакция зависит от обстоятельств, в которых происходит ориентирование. Всё-таки одно дело ехать при хорошей видимости по хорошо знакомой территории, где знакомых мест много, и даже если ты взял неверное направление или сбился с пути, то ты неизбежно очень скоро это поймёшь, заметив где-либо вдалеке ориентир или знакомое место, положение которого тебе известно; совсем другое дело — ехать на дальнее расстояние по территории, которая тебе известна плохо, да ещё и сквозь ночь или пургу, осознавая, что цена ошибки может быть очень высока. Свою роль в том, когда неопределённость перерастает в беспокойство и насколько сильным это беспокойство становится, играют и уникальные черты личности оленевода, обусловленные как врождённым темпераментом, так и фактами биографии. В некоторых обстоятельствах беспокойство и страх, вызванные состоянием неопределённости, принимают настолько гиперболизированные формы, что напоминают фобию и делают самостоятельную навигацию оленевода в тундре невозможной. Следующий рассказ информанта из Тазовской тундры иллюстрирует такой случай:

Подобные случаи, конечно, являются исключением. Большинство оленеводов, как было описано выше, испытывают сильное беспокойство только в определённых обстоятельствах и чаще всего находят в себе силы справиться с ним. При этом они вполне осознают опасность этого чувства и его разрушительное влияние на процесс навигации: беспокойство и страх могут заставить путешественника метаться, менять направление движения, не доехав до знакомого места, и таким образом безнадежно сбивают с пути. Именно на это указывал (в цитате в начале статьи) информант из тазовской тундры. Вторит ему и коми оленевод из Большеземельской тундры: «Поворачивать можно только тогда, когда приехал в знакомое место и знаешь, где ты. Если не знаешь, где ты, то поворачивать можно только обратно по своим следам. Или если чью-то дорогу встретил. А если нет следов, то нужно ехать, как ехал, иначе заблудишься». Действительно, хотя оленевод, который уступает своему чувству беспокойства и меняет направление движения, по-видимому, делает это в надежде уменьшить этим своё беспокойство, смена направления не приводит к желаемому результату, а зачастую лишь усиливает тревогу. Ведь никаких способов проверить правильность взятого нового курса и у оленевода нет; наоборот: сменив курс, путник теряет опору в тех расчётах, которые он сделал, отъезжая с последнего знакомого места, то есть в условиях, которые были заведомо лучше, чем те, что могут сложиться в пути. Поэтому, чем бы оленевод ни оправдывал для себя смену курса, воспринимаемая им неопределённость его положения, а следовательно, и чувство беспокойства от этого могут только увеличиться. Оленеводу становится сложнее противостоять желанию снова сменить курс, что, в свою очередь, вновь усиливает чувство неопределённости и беспокойство. И так до тех пор, пока оленевод окончательно не впадёт в панику и не потеряет направление, как это описывал ненецкий информант.

Более того, страх и волнение также мешают человеку, потерявшемуся в тундре, выбраться из своего затруднительного положения. Вообще, если оленевод, проехав положенное расстояние, так и не выехал на знакомое место, он обычно сначала проезжает чуть дальше в том же направлении в надежде всё-таки достичь своей цели или выехать на какое-нибудь другое известное место (на берег реки, к знакомому озеру и т.п.), которое поможет ему понять, где он, и что пошло не так. Если это не удалось, то мудрым решением считается повернуть назад и вернуться по своим следам. Обычно, особенно на упряжке, это не слишком трудно сделать, поскольку олени хорошо чувствуют следы даже тогда, когда они не видны человеку под тонким слоем снега, и охотно следуют по ним без принуждения. Однако если возвращаться слишком далеко или это невозможно из-за непогоды, оленеводам часто приходится продолжать двигаться вперёд в надежде выехать, наконец, на знакомое место или санную дорогу, к большой реке и т.п., то есть туда, где можно вновь зафиксировать своё положение и определить правильный курс. Вот тут волнение и страх, легко перерастающие в панику, могут сильно усугубить положение. Один из информантов описывал это так:

К сожалению, мужчины-оленеводы (как ненцы, так и коми) плохо умеют и не очень любят говорить о чувствах и эмоциях, особенно таких, как страх и беспокойство. Поэтому невозможно с уверенностью сказать, присущи ли страх потеряться и беспокойство по поводу выбора пути всем оленеводам или только части из них. Можно лишь предположить, что они, по крайней мере, достаточно широко распространены, о чём говорят и устоявшиеся приёмы, помогающие совладать с этими чувствами, и слова информанта о том, что смелость является необходимой чертой хорошего навигатора в тундре. Однако ещё более очевидно это, если иметь в виду, что страх и беспокойство, связанные с традиционными методами навигации, похоже, являются одной из причин отказа от традиционных практик и перехода на современные методы приборной навигации у тундровой молодёжи. В настоящее время спутниковые навигаторы получают всё большее распространение среди тундровиков, включая тех представителей молодого поколения, которые вроде бы вполне знакомы с традиционными методами навигации и обладают всеми необходимыми для неё навыками и знаниями. В 2010 году один из молодых людей объяснил автору роль спутникового навигатора в своей жизни следующим образом:

Действительно, современные молодые оленеводы пока обладают – ну или ещё несколько лет назад обладали – достаточно обширными и точными ментальными картами, чтобы «доехать», даже «если джипээска сядет». Однако нельзя забывать и ещё об одном обстоятельстве: как мы говорили в начале этой статьи, составление ментальной карты – это активный процесс, который возможен только в том случае, если человек целенаправленно старается «запомнить дорогу» в оленеводческом смысле этого слова – представить, как изменяется его положение относительно известных мест и как расположены относительно них места, которые он посещает. Исходя из своего собственного опыта могу сказать, что чувство беспокойства играет в этом процессе достаточно сильную стимулирующую роль; как и свидетельствуют психологические исследования, если человек следует за провожатым – живым или электронным – то ментальная карта у него не формируется, либо формируется очень медленно, ведь стимула активно следить за своим положением, представлять, как оно меняется относительно различных точек в пространстве, у него нет. Поэтому вполне можно предположить, что новое поколение оленеводов, привыкшее обращаться для спокойствия к GPS, уже не сможет составить достаточно точные и обширные ментальные карты для ориентирования в тундре. И хотя переход к приборной навигации, несомненно, избавит их от многих волнений и сделает их жизнь легче, будет у этого перехода и обратная сторона: вполне возможно, что нынешнее поколение молодых тундровиков окажется последним, которое будет способно «доехать, даже если джипээска сядет».

Автор: К.В. Истомин, Центр социальных исследований севера, Европейский университет в Санкт-Петербурге.