Городское сжатие в Арктике. Игнорирование и замалчивание
Залог успешного развития любой территории – это готовность людей связать с нею своё будущее
Рост и обезлюденье городов: две стороны одной медали
Ноябрь 2022 года ознаменовал важную «демографическую» веху: население Земли перешло на новый рубеж, достигнув восьми миллиардов человек, о чём сообщили все уважающие себя СМИ. Современный житель планеты Земля – это горожанин (57% населения проживает в урбанизированных местностях[1]), и этот тренд на повышение роли городов и, что называется, «городских отношений» неуклонно распространяется по всему миру. Можно насчитать буквально один десяток стран (прежде всего, островных и ориентированных строго на туризм), где доля городского населения снизилась или осталась неизменной за последние двадцать лет[2]. В остальном же, спрос на городской образ жизни (включающий комфорт, доступность услуг и рост благосостояния) растёт, и весьма стремительно.
Неожиданным образом одновременно с, казалось бы, торжеством городов, всё шире стало распространяться противоположное явление – городское сжатие (urban shrinkage). Как оказалось, два разнонаправленных процесса протекают одновременно и взаимосвязаны как две стороны медали: перераспределение и гиперконцентрация населения в ведущих мировых городах и обезлюдение, сжатие других городов. Процесс сжатия в нашей стране особенно ярко проявился на Севере и Дальнем Востоке (северные, арктические и дальневосточные регионы сильнее всего ощутили на себе масштабный отток населения в постсоветский период). Для того, чтобы заметить признаки сжатия в городе, необязательно, однако, отправляться на Чукотку или к берегу Баренцева моря. Достаточно сесть на электричку и выехать за кольцевую дорогу Москвы. Но на Севере, где большая часть поселений – и малых, и крупных по меркам Севера – в той или иной степени столкнулась со структурным кризисом в постсоветский период, проблема сжатия создаёт еще более значимый вызов для дальнейшего (хотя бы в какой-то степени устойчивого) развития.
Исследование проблемы городского сжатия в мировой науке и прикладных исследованиях (связанных с планированием процесса развития городов) активно началось в 2000-е годы, хотя тема упадка городов была актуальна, в целом, всегда. Одной из ключевых работ по проблематике городского сжатия стала коллективная монография 2006 года под редакцией Филиппа Освальта (Philipp Oswalt[3]), после публикации которой тема широко вошла в научный оборот. Тем не менее, сам термин «городское сжатие» к моменту публикации данной работы использовался уже несколько десятилетий. Уже в 1947 году экономист Мейбл Уокер использовала термин «сжатие» (schrinkage) в качестве метафоры применительно к североамериканским городам. После термин применялся в 1970-е годы по отношению к городам, переживавшим интенсивную деиндустриализацию[4]. Важную роль в развитии концепции и популяризации термина сыграли немецкие учёные, в частности, Хаусерман и Зибель, использовавшие соответствующий немецкий термин в 1988 г.; и уже до 2000 г. в Германии сложилось направление исследований «Schrumpfende Städte»[5]. Как замечают исследователи истории вопроса, принципиально новым этапом развития концепции стал её выход на прикладной уровень, когда исследователи перешли от простого изучения процесса к планированию сжатия городов – впервые на примере городов Флинт, Янгстаун, Детройт и Буффало в США[6].
Под городским сжатием (или «сжатием городов», термин был впервые введён на английском языке; сжимающиеся города – Schrinking cities) понимается процесс сокращения экономической активности и численности населения в определённом городе[7]. В качестве уточнения можно добавить, что сжимающимся можно считать город, для которого характерна значительная и долговременная депопуляция при сохранении планировочной структуры города. Ранее[8] мы поговорили о разных социальных и экономических аспектах сжатия северных поселений – о модели «долгой вахты» и выстраивании государственной политики, о «чемоданном настроении» и особой болезненности обезлюдения Севера из-за травмы «падения с большой высоты», об оттоке молодёжи и невозможности развиваться, «выплыть» без неё. Но есть ещё один аспект, который служит и индикатором, и в то же время катализатором изменений, но про который принято говорить в последний момент, – это городская среда.
Среда города часто воспринимается только в одном ключе – как антураж, фон, в котором происходят разные социально-экономические процессы и сам город функционирует. С одной стороны, в России мы видим массовый бум в сфере урбанистики и городского планирования: создаются новые образовательные программы и даже отдельные факультеты[9], возникают новые организации и проектные институты[10], проводятся исследования влияния тех или иных параметров городской среды на разные сферы – от экономики до здоровья человека[11]. С другой стороны, складывается ощущение, что есть темы, с которыми или не хотят (из-за сложности и комплексности проблемы), или пока не умеют работать. Одной из тем является как раз тема городского сжатия и работы с городской средой в сжимающихся городах.
Как ничего не делать
В России, несмотря на сильное пространственное перераспределение населения с 1990-х годов и его гиперконцентрацию в столичных и административных центрах одновременно с сильной депопуляцией и сельских, и городских территорий по всей стране, происходит своего рода замалчивание проблемы городского сжатия. Да, действительно, в академической среде за последнее десятилетие появился ряд научных публикаций, посвящённых этой проблематике (например[12]), однако на управленческом уровне (то есть в работе муниципальных и региональных органов власти) изменения буквально единичные. Урбанисты, работающие с темой сжатия, нередко называют Воркуту «единственным городом, осознавшим проблему сжатия». Это не совсем так: Воркута действительно «не стесняется» заявлять о теме сжатия на форумах, открыто вводить в нормативную базу. Других городов, осознавших сжатие, немало – но в них сжатие «отдаёт безнадёгой», выражается в активном стимулировании отъезда «лишних» людей для «оптимизации коммунальной и социальной инфраструктуры» и отключении от коммуникаций отдельных районов (Сусуман, Игарка, Диксон и др.). Немного жутковато видеть в ожидаемых результатах официальных программ «снижение бюджетных расходов на содержание учреждений социальной сферы за счёт сокращения контингента и ликвидации следующих учреждений: детский сад «Малыш» (старая часть города), детский сад «Буратино» (новая часть города)»[13]. А в Норильске 1990-х прямо говорили о «перенаселённости города»[14].
Норильск: дети играют в полужилом-полузаброшенном (недостроенные в 1980-е годы многоэтажки) районе Оганер (фото 2013 года)
И всё же неучтённость цикла сжатия в документах территориального развития и даже полное игнорирование этой проблемы – бомба замедленного действия для поселений. Этот процесс можно рассмотреть через две стадии: отрицание проблемы (характерное для большинства населённых пунктов нашей страны, столкнувшихся с проблемой) и осознание проблемы[15].
Полное игнорирование (или же отрицание) протекающего процесса городского сжатия, похоже, происходит из парадигмы непрекращающегося роста: в России, что называется, «принято» расти. Рост, повышение эффективности, производительности, наращивание потенциала – хорошие и правильные цели, которые, впрочем, очень успешно достигаются в периоды экономического процветания и демографического бума, но за любым циклом экономического роста всегда следует рецессия и депрессия. И стратегия «не замечать» и «закрыть глаза», продолжая упирать на «пятилетку в четыре года», – заведомо проигрышная.
Если рассмотреть разные документы стратегического развития (для регионов или поселений), созданные, например, за последние десять лет – будь то стратегия пространственного развития, мастер-план территории или что-то иное – можно заметить одну особенность. Почти в каждом из них можно увидеть прогнозы, сценарии развития (обычно их три), которые с высокой долей вероятности окажутся малорепрезентативны (к примеру, убывающие или стагнирующие на протяжении 20-30 лет поселения в предложенных сценариях вдруг резко прекращают это делать, а чаще всего – начинают прирастать населением). Стратегический документ как будто бы должен обещать счастливое (и полное жителей) будущее, а не описывать реальность, с которой можно научиться оптимально и эффективно работать.Такое игнорирование проблемы, или «ничегонеделанье» («doing nothing»)[16], когда органы власти не воспринимают всерьез проявления процесса сжатия и сложности, с которыми столкнётся населённый пункт в ближайшем будущем, на самом деле удивительны, если воспринимать цикл сжатия как один из циклов развития территории (наряду с ростом и стагнацией). При работе с растущей и развивающейся (в узком понимании слова) территорией понятен список инструментов и набор решений, который позволят оптимизировать этот процесс и повысить его эффективность. Но что делать, когда рост замедляется или же вовсе сходит на нет, – как будто бы никто не знает.
Дополнительный стимул игнорировать проблему сжатия – система распределения бюджета и в целом подход к оценке эффективности городских управленцев. Не секрет, что от численности населения зависит, на какой объём финансирования из федерального бюджета на разные нужды будет претендовать регион или муниципальное образование[17]. Нередки случаи, когда даже крупные городские образования «захватывают» в свои границы соседние поселения, чтобы достичь какого-то «демографического» рубежа и таким образом получить те или иные преференции (или крупные инфраструктурные проекты). Такая же логика прослеживается и в системе оценки госслужащих: авторы статьи не единожды слышали от глав муниципальных образований (или членов их команд) о таком (не совсем явном, но в то же время существующем) подходе. Простыми словами этот принцип можно описать так: если вы глава города и ваш город за срок вашего управления сильно теряет население, то вы плохой управленец.
Снести нельзя оставить
Редко, но, однако, бывает, что город замечает сжатие и пытается придумать, как с этим быть. Но и здесь (на стадии осознания проблемы) кроются свои подводные камни. В первую очередь, это неадаптированность существующих управленческих механизмов к сценарию сжатия (или даже их отсутствие), из-за чего муниципальные служащие имеют определённый набор для принятия решений. Так, например, довольно частой является ситуация, когда в сжимающемся (даже на протяжении продолжительного периода) городе и при большом объёме пустующего фонда недвижимости в формируемом бюджете на будущий год появляются запросы на новое строительство, к примеру, детского сада или школы, хотя при дефиците детей можно было бы разработать решения по оптимизации такой инфраструктуры.
Кроме того, в населённых пунктах, которые потеряли значительную часть населения (более четверти – а для Севера и Арктики это вполне рядовой случай), огромной проблемой является большой объём заброшенной недвижимости. Однако мероприятия, которые могли бы быть направлены на решение этой проблемы (например, снос «заброшек»), воспринимаются как избыточные. В интервью с одним из членов команды главы арктического поселения как-то прозвучала следующая фраза: «я не могу подать заявку на снос дома, потому что, если мы занимаемся сносом инфраструктуры, «наверху» посчитают, что все остальные проблемы решены. И больше дополнительных средств мы не дождёмся». Здесь же можно добавить про сложность в юридической плоскости, которая затрудняет работу с заброшенным жилым фондом – «заброшек» не существует в нормативном поле.
Городское сжатие – очень сложный процесс из-за того, что он «бьёт» в разные места и одновременно. В первую очередь, люди, потеряв работу (например, из-за закрывшегося предприятия) и не имея альтернативных возможностей для трудоустройства, перестают связывать свое будущее с городом и решают его покинуть. При этом, принятие трудного решения о переезде каждым жителем города (дома или даже подъезда) происходит в разное время (процесс может длиться годами или же переезд может вовсе отмениться), что в свою очередь создаёт одну из самых сложных (и в то же время распространённых, в особенности, на Севере) проблем: необходимость содержания частично заселённой жилой инфраструктуры (например, дома, которые остаются заселены, но на 30-60%). В качестве визуализации можно представить жилой дом (условную «пятиэтажку»), где в одном подъезде остались жилыми три квартиры (из пятнадцати), в другом пять, а в третьем одна. Весь имеющийся в нашей стране фонд массового жилья (за исключением единичных современных примеров с использованием новых технологий) не предполагает частичного отключения коммуникаций, поэтому даже при наличии одной жилой квартиры в подъезде коммунальные службы обязаны поставлять тепло и пр. на весь подъезд, что, без преувеличения, становится драматическим обременением для муниципалитета.
Частично брошенный дом в Кировске, 2020 г.
Неумирающая Воркута
Город Воркута (который, кстати, не только принял и осознал проблему сжатия, но и выработал стратегию реагирования на него) потерял более половины населения с 1989 года[18], а сейчас ежегодно теряет почти полмиллиарда рублей[19] на содержание пустующего жилого и нежилого фонда. Конечно, бывают случаи (и, к слову, в Воркуте и посёлках на «Воркутинском кольце» довольно часто), когда появляется возможность отключения одного подъезда от отопления, но это не очень хорошая практика, потому что часто коммуникации (трубы) просто не выдерживают такого перепада температур, давления и лопаются.
У сжимающегося города растут не только расходы (на содержание пустующего фонда), но одновременно с отъездом жителей снижается и налогооблагаемая база. Здесь мы даже не рассматриваем то, что город лишается человеческого капитала; анализируем сугубо экономическую составляющую, которую можно посчитать сразу, без отложенных эффектов, – это налоги.
Возвращаясь к «заброшкам», необходимо сказать и про аспект безопасности. В современной урбанистике и сфере городского управления безопасность – небеспричинно главный KPI[20] (чем больше плотность людей на территории, тем большее влияние на безопасность имеют любые городские интервенции). При этом часто безопасность оценивают по определённому набору показателей, что не позволяет увидеть комплексную картину. Говорить о безопасности и комфорте городской среды невозможно (точнее, неверно) без обращения внимания на «свидетельства» городского сжатия – пустые окна заброшенных зданий, пустыри и «дыры» в городской канве. Даже не углубляясь в фундаментальные социальные теории, а обращаясь к одной из самых популярных и известных, – теории разбитых окон (broken windows theory)[21] – мы можем найти подтверждения, что заброшенный фонд жилых, административных и промышленных зданий часто становится очагом вандализма и мародёрства, что, в свою очередь, резко ухудшает общую криминогенную обстановку как в отдельных городских районах, так и в городе в целом.
Тем не менее, работая со сжимающимися городами, лучше удержаться от излишнего нагнетания. Нередко этот процесс настолько демонизируется, что складывается ощущение, что единственное, чего можно ожидать, – это неминуемая смерть. Яркий пример – та же Воркута, жители (и органы власти) которой каждый раз негодуют, когда выходит очередная статья блогеров-«урбанистов» с обилием фотографий развалившихся домов и пустых глазниц зданий: яркие заголовки типа «город-призрак» или «труп моногорода» пестрят фотографиями, которые в большинстве своём относятся к расселяемым посёлкам на «Воркутинском кольце» (а как ещё им нужно выглядеть, если там проводится расселение?), а вовсе не к городу Воркуте.
В центре "страшной" Воркуты, 2017 г.
Осознание и принятие
Работа с городской средой в сжимающемся городе – не менее важный процесс, чем, к примеру, поддержка экономики или работа по профессиональной переподготовке населения. Городская среда – это не просто набор инфраструктуры и городской мебели, это, по сути, – кожа города. Как кожа в человеческом теле является главным индикатором состояния и наличия проблем, так и среда очень явно и точно отражает всё, что происходит с городом, его экономикой и социальным капиталом.
При этом (в отличие как раз от кожи человека, на состояние которой эффективно можно воздействовать только инвазивно), работа с городской средой непосредственно влияет и запускает положительные изменения и в экономике города. Потому что качество городской среды и в целом благоустроенность пространства, с одной стороны, – просто параметры из сферы ЖКХ, но с другой стороны, именно на них смотрит среднероссийский житель при выборе места проживания. И именно низкое качество благоустройства является одним из ключевых факторов при формировании решения покинуть место жительства (более 50 % жителей Российской Арктики не удовлетворены качеством благоустройства населённого пункта, что является одной из причин при принятии решения о смене места проживания[22]).
Залог успешного развития любой территории (если мы его приземляем с громких лозунгов на уровень обычного жителя) – это готовность человека связать своё будущее с этой территорией. Городское сжатие – один из циклов развития территории, вовсе не означающий предсмертные муки, а визуализирующий, где городская система работает не совсем эффективно. Выход из этой ситуации – в грамотной и деликатной работе как с местной экономикой, человеческим капиталом, так и со средой города. Но в первую очередь, в осознании и принятии, что сжатие происходит. Потому что, если закрыть глаза на это и играть со сжатием в прятки, все протекающие процессы не исчезнут. А неадаптированность инструментов и непринятие ситуации только усугубят положение, повлиять на которое с каждым годом будет всё сложнее.
В Талнахе (Норильск)
***
Ирина Краснопёрова, Надежда Замятина, специально для GoArctic
Фотографии авторов
[1] https://data.worldbank.org/indicator/SP.URB.TOTL.IN.ZS?end=2021&start=1960&view=chart
[2] Там же.
[3] Oswalt, P. 2006. Shrinking Cities, Vol. 1. International Research, Ostfildern-Ruit, Germany: Hatje Cantz Verlag. P. 12.
[4] Cunningham Sabot, Emmanuèle & Audirac, Ivonne & Fol, & Martinez-Fernandez, Cristina. (2013). Theoretical approaches of shrinking cities. In book: Shrinking Cities, International Perspectives and Policy Implications: Routledge. Editors: Pallagst, Martinez-fernandez, Wiechmann. P.
[5] Там же.
[6] Там же.
[7] Oswalt, P. 2006. Shrinking Cities, Vol. 1. International Research, Ostfildern-Ruit, Germany: Hatje Cantz Verlag. P. 12.
[8] https://goarctic.ru/work/szhatie-prostranstva-arkticheskikh-gorodov-pugatsya-ili-rabotat/
[10] https://rg.ru/2022/05/06/sozdan-edinyj-institut-prostranstvennogo-razvitiia.html
[11] https://mosurbanforum.ru/analytical-center/activities/
[12] Гунько М.С., Еременко Ю.А. Стратегии планирования в условиях городского сжатия в России: исследование малых и средних городов (доступ по ссылке: https://cyberleninka.ru/article/n/strategii-planirovaniya-v-usloviyah-gorodskogo-szhatiya-v-rossii-issledovanie-malyh-i-srednih-gorodov); Нефедова Т., Трейвиш А. Поляризация и сжатие освоенных пространств в центре России: тренды, проблемы, возможные решения (доступ по ссылке: https://argorussia.ru/sites/default/files/2022-02/2020-Нефедова%20Трейвиш%20-Демобозрение.pdf); Батунова Е.Ю., Гунько М.С., Медведев А.А. Неуправляемое пространство: планирование и политика в условиях депопуляции в Ивановской области (доступ по ссылке: https://cyberleninka.ru/article/n/neupravlyaemoe-prostranstvo-planirovanie-i-politika-v-usloviyah-depopulyatsii-v-ivanovskoy-oblasti); Batunova E., Gunko M. Urban shrinkage: an unspoken challenge of spatial planning in Russian small and medium-sized cities (доступ по ссылке: https://www.researchgate.net/publication/325669336_Urban_shrinkage_an_unspoken_challenge_of_spatial_planning_in_Russian_small_and_medium-sized_cities)
[13] Краевая целевая программа «Переселение жителей города Игарки».
[14] https://gazetazp.ru/news/gorod/1722100000-sergey-kalashnikov.html
[15] В одной из дискуссий предлагалась четырехчленная структура: игнорирование – противодействие – принятие – использование: https://pltf.ru/wp-content/uploads/2019/08/%D0%A3%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D1%8F%D0%B5%D0%BC%D0...
[16] Verwest, F. (2011) Demographic Decline and Local Government Strategies: A Study of Policy Change in the Netherlands
[17] http://www.demoscope.ru/weekly/2014/0581/analit05.php
[18] Данные Всероссийской переписи населения и Базы данных муниципальных образований.
[19] Данные предоставлены Администраций ГО «Город Воркута», по состоянию на 2021-2022 гг.
[20] KPI (Key Performance Indicators) -- ключевой показатель эффективности.
[21] Согласно теории разбитых окон, мелкие правонарушения (например, одно разбитое окно в здании) являются не только индикатором криминогенной обстановки в городе или городском районе, но и активным фактором, влияющим на уровень преступности в целом.
[22] По данным исследования «Миграционные настроения северян» (2020 г.), АНО «АРЧК ДВиА», ООО «НАФИ».
