В одном ритме: индустриализация Арктики разных стран. Часть II

На фото: Кировск.


Продолжение. Начало здесь.

Мурманская железная дорога открывает путь к освоению кольских руд

Восточнее, на территории России, ситуация развивалась следующим образом. В годы Первой мировой войны была проложена железная дорога к незамерзающим благодаря Гольфстриму берегам Баренцева моря (как и почти всегда в Арктике, сооружение дороги обусловлено некоторыми чрезвычайными обстоятельствами: если не золотая лихорадка, то война (во время Второй мировой войны, например, появились Трансаляскинская магистраль в Америке и железная дорога на Воркуту в СССР). Можно только удивляться скорости сооружения железных дорог что в Америке, что в Швеции, что в России – особенно в контексте того, что сооружение железной дороги на Севере Ямала до сих пор не завершено (по нашему мнению, это связано с существенно более низкой важностью железной дороги в современной экономике по сравнению с периодом ранней индустриализации). Закончилась железная дорога в Мурманске, который стал перевалочной базой по пути в Александров (где чуть раньше был основан порт). Впоследствии Мурманск стал административным центром региона и одним из самых крупных арктических городов мира (наряду с Архангельском и Анкориджем).

Среди прочего, Мурманск интересен тем, что стал первым арктическим пунктом (как минимум, в СССР), для привлечения поселенцев в который были предусмотрены особые льготы[1], вплоть до предоставления обустроенного жилья.

Получив от царского режима готовую железную дорогу, пришедшая к руководству страной советская власть не была уверена в целесообразности её содержания и для проработки данного вопроса направила научную экспедицию. Ожидая на одной из стоянок, пока будут заготовлены дрова для паровоза, учёные прогулялись в окрестные горы -- Хибины. Бывший среди членов экспедиции видный геолог Ферсман обратил внимание на минералогический состав местных пород (Каменев, 2013); впоследствии он организовал ряд новых исследований и в итоге доказал наличие богатых месторождений апатитов. Для их разработки вскоре был построен город Хибиногорск (после убийства в 1934 популярного государственного чиновника, руководившего соответствующим регионом, С.М. Кирова, город был переименован в Кировск). И сегодня Кировск -- место базирования одного из мировых поставщиков апатита, компании "ФосАгро".

В музее Кировска.

Неподалёку от Кировска вскоре были найдены медно-никелевые руды, и уже в 1937 году основан город для их разработчиков -- Мончегорск. Чуть западнее были открыты комплексные руды Ковдора (железо, апатит, редкий минерал бадделеит, содержащий цирконий); посёлок здесь был основан только после Второй мировой войны. 1930-е годы стали этапом масштабных геологических исследований (в отличие от Аляски, здесь, как на Колыме, освоение шло вослед целенаправленно организованным геологическим исследованиям). В следующие десятилетия на Кольском полуострове сложилось ещё несколько центров добычи разнообразного сырья: железных руд в Оленегорске, медно-никелевых – в городе Заполярный, лапаритовых (сырьё для получения тантала, ниобия и др.) – в посёлке Ревда и др. В 1950-е годы была попытка разрабатывать редкоземельные металлы в посёлке Африканда[2].

В итоге, Мурманская область в целом стала одним из важных промышленных кластеров страны, её даже сравнивали с Уралом. Однако освоенный более полувека назад регион испытывает сейчас (помимо специфических арктических ограничений) классические трудности старопромышленного, депрессивного «горного» региона, подобно неарктическим районам (Урал, Аппалачи и даже Саар).

Ранняя комплексность: огороды и научные базы

В ранний период индустриального освоения Арктики молодые города создавались в практически неосвоенных районах. В первые годы существования таких городов дорога в эти районы требовала зачастую нескольких недель или месяцев. Не удивительно, что такие города часто страдали от недостатка продовольствия – и при этом экстренно возникали попытки его местного производства. В результате многие молодые арктические города периода ранней специализации становились центрами не только добычи полезных ископаемых, но и производства сельскохозяйственной продукции, как это ни парадоксально кажется сегодня, когда тема арктической продовольственной безопасности кажется свежим веянием.

Аналогичной была ситуация в сфере производства строительных материалов, научных исследований и др.

Тема местного, внутриарктического производства, использования местных стройматериалов, энергосырья и продуктов широко обсуждается сегодня. Однако она «свежа» после длительного перерыва второй половины XX века, когда мощное развитие транспорта – и в первую очередь, воздушного, вкупе с относительно дешёвым углеводородным топливом (не случайно Урри писал о наступлении эры небывалой мобильности) – сделало возможным массовый завоз грузов в Арктику. Экономисты были глубоко впечатлены возможностями экономии на межрайонной специализации. Казалось, что завоз на Север, в частности, продовольствия, массово производимо в южных районах, создаст огромную экономию издержек. Концентрации на юге больших объёмов производства создавала при этом издержки в виде снижения качества продукции (отказ от местных продуктов), а также несколько снижало продовольственную безопасность, однако в 1960-е межрайонные потоки по всему миру победили принципы самообеспечения. Новые месторождения всё чаще и чаще осваивались вахтовым методом. В СССР хотя и создавались полноценные города, однако в них уже никто не ставил задачи создания «центров культурного и промышленного развития окружающей территории», -- так возникали города, которые впоследствии назовут «монопрофильными».

Вернёмся, однако, в первую половину XX века.

Самый, наверное, знаменитый пример самообеспечения продовольствием – это пионер Севморпути Игарка. Ввиду эпидемий цинги в городе практически сразу обратили внимание на необходимость обеспечения населения овощами. В ранние годы был организован сбор сосновой хвои (для отвара) и ягод, а вскоре было организовано экспериментальное овощеводческое хозяйство. В хозяйстве было занято немало ссыльных крестьян, так называемых «кулаки», нередко это были искушённые в сельском хозяйстве труженики, добившиеся хороших результатов на родине и подвергшиеся высылке именно как «слишком богатые» для крестьянина. В итоге, уже в 1935 году сообщалось, что Игарка стала центром экспериментального сельского хозяйства. Важным подтверждением успеха земледелия стал тот факт, что в годы Второй мировой войны этот арктический город полностью обеспечивал себя картофелем.

  На ферме в Игарке (ликвидирована в 2020-м году).

Другим мощным центром полярного земледелия в России стал Кировск – в основном, центр шахтной добычи Апатиты, однако здесь практически сразу была основана сельскохозяйственная опытная станция, полярный ботанический сад; сейчас здесь находится уникальное хранилище клубней картофеля.

Опытные станции полярного земледелия действовали в Салехарде; в Норильске до 1980-х годов содержали промышленную ферму крупного рогатого скота (эффективность развития в Арктике уже столь масштабного, промышленного сельского хозяйства была, конечно, крайне низка). В Фэрбанксе, этом пионере промышленного освоения Аляски, тоже активно развивалось земледелие (Papp and Phillips, 2007). Не случайно сельское хозяйство стало одним из направлений специализации вновь открытого университета (справедливости ради, отметим, что спрос на продукты в горнодобывающих районах Аляски также вызвал к жизни специализированные сельскохозяйственный районы на юге региона, такие как Делта Джанкшн (Delta Junction) и, несколько позже, Долина Матануски (Matanuska Valley).

Большое внимание к научным исследованиям – очень интересная черта ранних арктических городов. Очень важно, что, по мере истощения ископаемых ресурсов, научные исследования становились фактором диверсификации экономики и обеспечения будущей устойчивости фронтирных городов: Парадоксально, что мощные научные исследования характерны именно для более ранних арктических городов, где они служили цели обеспечения самой возможности строительства городов и предприятий в новых условиях и вызваны были к жизни самой ситуацией арктического фронтира. В Норильске важнейшим направлением научных исследований стали технологии строительства на вечной мерзлоте; мерзлотная станция была основана и в первые годы существования Игарки. Комплексная научная станция Тиетта (геология, сельское хозяйство и др.) – практически ровесник Кировска. Мощные геологические исследования велись в Магадане; в Воркуте также велись исследования в сфере арктического строительства. В Апатитах (город-близнец Кировска) вскоре после Второй мировой войны был основан крупный научный центр Российской Академии наук – единственный центр РАН, расположенный не в столице региона, а в провинциальном городе. Университет Фэрбанкса был основан уже в 1917 году, буквально на спаде золотой лихорадки, и именно он стал одной из важнейших линий диверсификации экономики (наряду с обслуживанием военных баз).

  Университет в Норильске.

Любопытно, но более поздние города, развивавшиеся, казалось бы, в более благоприятных условиях, снабжались научными разработками из более южных районов – что понятно, однако данное обстоятельство обедняет спектр специализации этих городов. Так, например, крупный центр исследований в сфере нефтедобычи, обслуживающий нефтедобывающие районы Западной Сибири, – в Тюмени. Корпоративный исследовательский центр LKAB Hjalmar Lundbohm Research Centre вынесен в Лулео.

Парадоксально, но только города, расположенные в самых суровых условиях из прочих, и при этом обладающие достаточным экономическим потенциалом долго разрабатываемых месторождений, выросли в интересные исследовательские центры.

Так появился любопытный тип городов-баз (описан на примере Магадана). Их основная функция, помимо проживания части работников добывающей промышленности и размещения штаб-квартир добывающих предприятий, – это обеспечение самого процесса добычи «освоенческими услугами». Будучи лишены возможности развития обрабатывающих индустрий, эти города уже в 1930-е годы получили фантастически удивительный профиль специализации – с вынужденно высокой долей постиндустриальных отраслей. Однако именно эти отрасли, по сути, обеспечивали поддержку жизнеспособности арктических регионов на протяжении десятилетий: это геология, обеспечивавшая прирост запасов за счёт разведки всё новых и новых месторождений (Фэрбанкс, Кировск-Апатиты, Магадан, Норильск), это исследования в области строительства в условиях Арктики (Норильск, в некоторой степени – Воркута, а ныне и Фэрбанкс), исследования в сфере полярного земледелия, полярной медицины, климата и др.

Сегодня сложившаяся научная база городов-пионеров освоения Арктики могла бы вдохнуть второе дыхание в их экономическое развитие.

 Автор: Надежда Юрьевна Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.

Фотографии Н.Ю. Замятиной.

Источники:

Пилясов А. Н. Арктическая промышленность России в последние десятилетия: индустриализация, деиндустриализация, индустриализация 2.0 // Север и рынок: формирование экономического порядка. — 2019. — Т. 64, № 4. — С. 16–27.

Прусс Ю. В. Геологическая служба Северо-Востока России. 1931–2014.– Магадан : Охотник, 2017.– 305 с.

Raw Materials Group & Robert Dewsnap (1981) The history of the Lappland iron ore fields, Minerals & Energy - Raw Materials Report, 1:1, 64-69, DOI: 10.1080/14041048109408989

Overud, J. (2019) Memory-making in Kiruna: Representations of Colonial Pioneerism in the Transformation of a Scandinavian Mining Town Culture Unbound. Journal of Current Cultural Research, 11(1): 104-123 https://doi.org/10.3384/cu.2000.1525.2019111104

Nilsson B. Ideology, environment and forced relocation: Kiruna - a town on the move. European Urban and Regional Studies. 2010;17(4):433-442. doi:10.1177/0969776410369045

Stadius Peter (2016) Petsamo: bringing modernity to Finland’s Arctic Ocean shore 1920–1939, Acta Borealia, 33:2, 140-165, DOI: 10.1080/08003831.2016.1238177

Каменев Е. Александр Евгеньевич Ферсман: "Самые яркие впечатления в моей жизни были от Хибин". Горный журнал. 2013. Специальный выпуск по материалам Кировского историко-краеведческого музея. С. 7-13.

Papp Josephine E. and Josie A. Phillips (2007). Like a Tree to the Soil: A history of farming in Alaska's Tanana Valley, 1903 to 1940. University of Alaska Fairbanks. 2007. 250 pp. 

По материалам главы вышедшей в этом году книги: Zamyatina N. Arctic cities-pioneers of industrialization: More than “mining towns” // Matthias Finger and Gunnar Rekvig (eds.) Global Arctic: An Introduction to the Multifaceted Dynamics of the Arctic. — Switzerland: Switzerland, 2022. — P. 41–62.

---

[1] https://www.murmanarchiv.ru/index.php/news/34-publications/327--l-r

[2] https://arctic-russia.ru/project/osvoenie-afrikandskogo-mestorozhdeniya-rzm-belyy-poroshok-iz-redkik...