Атомоход «Ленин», ездовые собаки и Соловецкий монастырь в русском мореходстве

Соловецкий монастырь. Фото Александра Фурсова / GeoPhoto

Союз со счастьем. Соловецкий монастырь и морское наследие Русского Севера 

Отв. ред. А.В. Лаушкин. – Архангельск; Москва; Соловецкие острова: Издательство ТСМ, 2022. – 208 с., ил., 500 экз.

Великолепно изданная коллективная монография о том огромном влиянии, которое оказал на русскую мореходческую традицию Соловецкий монастырь. Всё в этой книге продумано – начиная от форзацев, на которых размещены карта побережья Белого моря и карта Соловецких островов, и заканчивая опубликованной в качестве приложения богатейшей коллекцией фотографий Александра Ивановича Сидорова. Будет справедливо сказать, что это собрание старинных фотоснимков Беломорья (монастырь и острова, суда, маяки, виды приморских городов и многое другое) заслуживает отдельной публикации, но под одной обложкой с исследованием развития русского мореплавания оно тоже смотрится весьма естественно. Можно сказать даже, что читатель таким образом получает сразу две интереснейшие книги: повествование о морских традициях монастыря и Русского Севера, и вдобавок альбом уникальных фотографий, – а ведь представленное издание подробно и выразительно иллюстрировано и в основной, повествовательной своей части; в придачу ко всем достоинствам, Соловецкий монастырь ещё и необычайно, сказочно фотогеничен. 

На нашем сайте мы не раз публиковали исследования по теме и Соловецкого монастыря, и русского северного судостроения – в том числе их писали авторы, принявшие участие в данной коллективной монографии: В.Н. Матонин и П.А. Филин. Но, конечно, без этой книги тема не могла быть изложена так всеобъемлюще и детально. А ведь влияние Соловецкого монастыря на русское судоходство в северных морях именно такое: всеобъемлющее. Кресты как знаки для маркировки удобных мест и подводных опасностей, храм-маяк, первые спасательные станции… этот монастырь действительно стал символом согласия и покорности человека морю как выражению Божественной воли. Но покорность эта – деятельная, превозмогающая. Обитель, не только построенная на труднодоступных в холодное время года островах, но ещё и окружившая себя сетью каналов, построившая дамбы, приноровившаяся к жизни в условиях полуизоляции – и при этом ставшая центром притяжения, самым влиятельным и богатым хозяином на всём Белом море, всем своим существованием говорит: можно вверить себя Божьему милосердию, но трудиться не покладая рук, и за это – воздастся. С такими мыслями выходили в опасное северное море русские рыбаки, торговцы, первооткрыватели. Покоряясь Промыслу, они сами были – промышленниками. Между монахами Соловецкого монастыря и моряками не было чёткой границы: монахи подвизались моряками и судостроителями, а моряки, бывало, под конец жизни становились монахами либо ещё раньше, в благодарность за чудесное спасение, оставались работать при монастыре.

«Отношение соловецкой братии к мореходству иллюстрирует история создания маяка в куполе Вознесенской церкви Секиро-Вознесенского скита на Большом Соловецком острове – первого храма-маяка в России. Инициатива его сооружения принадлежала беломорским судовладельцам и была поддержана военно-морским ведомством в Архангельске. Ведомство в 1861 году обратилось к настоятелю Соловецкого монастыря архимандриту Порфирию, выясняя, не согласится ли монастырь разобрать купол только что построенной(!) церкви, чтобы устроить в нём маячный огонь. Настоятель не только согласился, но и заявил, что монастырь готов взять на себя часть расходов по эксплуатации будущего маяка, а также организовать его постоянное обслуживание, что и было выполнено. В 1862 году маяк «открыл освещение» – начал действовать. До сих пор самый высокий на Белом море, он обеспечивает безопасное плавание в изобилующих опасностями водах к западу и к северу от архипелага. В конструкции Соловецкого маяка символически соединились сразу два известных на Севере навигационных знака – крест и маячный огонь. Интересно, что в наши дни его тоже обслуживают монахи, и что в эпоху спутниковой навигации он не потерял своего значения для моряков. В ясную ночь его спасительный свет виден на 23 морские мили (43 км)».

Первый док для строительства и ремонта судов, первый пассажирский пароход на Беломорье – это всё заделы Соловецкого монастыря, распространявшего вокруг себя помощь и просвещение. Он спасал терпящих бедствие, способствовал внедрению судостроительных усовершенствований, обучал детей грамоте, а также и мореходству, и в целом создал ту культуру «промыслового благочестия», которая наиболее ёмко выразилось в присловье: «Кто в море не ходил, тот Бога не маливал».

Валентина Веселовская «Он был первым»

М.: Паулсен, 2023. – 136 с., ил., 1000 экз.

«Ледокол ещё только входил в Кольский залив, а на берегу, особенно на причале базы, уже было полно народу. Почти все предприятия города – от рыбокомбината до дошкольных учреждений – направили для встречи уникального корабля своих представителей. Самостоятельно просочившиеся на базу граждане заняли её территорию – не оставалось ни одного свободного сантиметра. Все сопки вокруг залива были также заполнены людьми. Когда огромный красавец с иссиня-чёрным корпусом и белоснежной надстройкой показался над гладью залива, и на территории базы, и на заснеженных сопках началось ликование, сравнимое… Даже не знаю, с чем... Гагарин тогда ещё не летал – а больше и сравнить не с чем».

Журналистка Валентина Веселовская в середине 1970-х годов служила на атомном ледоколе «Ленин» архивариусом. «Он был первым» – это как раз о нём, пионере мирового атомного флота. Но «Ленину» повезло стать первым и в том, что после списания его превратили в музей. Теперь каждый может попасть на атомоход «Ленин», стоящий у причала в акватории морского вокзала Мурманска, но только для некоторых это судно было домом. Именно домом, подчёркивает Веселовская, а не комфортабельной гостиницей. Её книга как раз и посвящена этой тёплой, дружественной атмосфере, в создании которой громадная заслуга капитана «Ленина» Бориса Макаровича Соколова.

Хотя в книге Веселовской много фотографий атомохода – его экстерьера и интерьера, людей, с ним связанных, – но собственно о ледоколе там информации немного. Автора больше интересуют отношения между людьми, и в центре всего повествования, конечно, фигура капитана. Соколов принял командование «Лениным» в 1961 году «и  бессменно простоял на мостике четыре десятилетия, до своей внезапной смерти в 2001 году по дороге на атомоход». Веселовская не просто была членом команды и референтом капитана – ей посчастливилось дружить с ним, и этой дружбе посвящено немало тёплых страниц книги. Она вспоминает о человеке, который отечески заботился о своей команде и обращался с вверенным ему судном так, что «когда началось переоборудование ледокола под музей, единственное, что потребовалось поменять, – обветшавшую мебельную обивку». Она была слушательницей его историй и видела, как он в своё свободное время лично писал ответы мальчишкам и девчонкам, чьи письма приходили на корабль, «и  в каждом капитану задавался один вопрос: «Как стать таким, как вы?». Соколов всегда отвечал на все эти письма сам, потому что помнил, как когда-то «в сухопутной Костромской области» в школе появился моряк в строгой красивой форме и рассказывал «о дальних плаваниях, о заходах в порты, о штормах, кораблекрушениях и долгих разлуках с близкими». Именно с этой встречи начался капитан дальнего плавания Борис Соколов, и теперь он чувствовал ответственность перед детьми, задающими ему вопросы.

Почте вообще уделено особое внимание в книге Веселовской – видимо, потому, что это и была сфера её деятельности. Писали специалисты, готовые работать на атомоходе буквально «за харчи», писали филателисты, желавшие заполучить редкую марку с ледоколом… Вторым, кстати, не отказывали, а первым – да: «отказывали на автомате, просто потому, что для формирования и пополнения экипажа была выработана система, не позволявшая попасть на ледокол случайным людям». Писал сам капитан, решая бесконечные хозяйственные проблемы своего экипажа.

«…скажем, где-то у берегов Земли Франца-Иосифа матрос получает письмо из деревни от старенькой матери: «Сынок, крыша совсем прохудилась, скоро зима, ума не приложу, что делать...» И если этот матрос уже «знал порядок», то он пулей летел в радиорубку и слал матери депешу, чтобы срочно сообщила ему полные имя-отчество самого главного районного начальника той местности, где находится деревня. Получив эти данные, матрос шел к капитану. А вскоре главному районному начальнику приходило необычное письмо на умопомрачительно шикарном личном бланке Героя Социалистического Труда, почетного полярника, заслуженного работника морского флота, капитана легендарного атомного ледокола. В  нем высшему должностному лицу прежде всего рассказывалось о том, какие важные народно-хозяйственные задачи решает в Арктике атомоход «Ленин». И следом – какой существенный вклад вносит в решение этих задач «один из лучших моряков экипажа, ваш земляк...» Как правило, вскоре матрос получал новое письмо: «Сынок, знать не знаю, откуда что взялось, но приехали какие-то люди, привезли стройматериалы, а на крышу, не поверишь, полез сам председатель...»

«В поисках ярких впечатлений» на «Ленин» приезжали писатели: Эдуард Успенский, уже тогда знаменитый создатель Чебурашки. Зиновий Каневский, который, конечно, был больше, чем писателем, – он был выдающимся полярным исследователем. Веселовская рассказывает об этих встречах, о главном механике «Ленина» В.А. Мизгирёве и электромеханике А.Н. Баранове, о пекаре ледокола Аннушке, чья работа стала у экипажа образцом качества… Но снова и снова возвращается к фигуре капитана, и, может быть, самая главная мысль и побуждение к написанию этой книги заключены в нескольких строках: «Уж больше двадцати лет с нами нет великого человека, знаменитого капитана. За эти годы построено немало новых ледоколов. Не то что атомный, как полагалось бы, – даже дизельный не назван простым русским именем «Борис Соколов».

Савва Сафонов «Ездовые собаки. Великий транспорт Севера»

На нашем сайте не раз выходили статьи о ездовых собаках: их породах, работе, упряжи, гонках, в которых они участвовали (и по сей день участвуют). Но если этой темой заинтересуется ребёнок младшего школьного возраста – книга Саввы Сафонова станет для него хорошим подспорьем. Начинается она с краткого описания основных пород ездовых собак: чукотская ездовая, самоед, сибирская хаски, аляскинский маламут, гренландская. В книге почти нет фотографий, но обязательно надо сказать доброе слово о художнице – Елене Фроловой: её иллюстрации реалистичны и красочны без аляповатости. В наше время далеко не каждая детская книга может похвалиться такими рисунками.

Познакомившись с породами ездовых собак, дети узнают о способах их упряжки, и тут начинается для кого-то самый интересный раздел: дрессировка. Как собрать рабочую команду и расставить собак в упряжке? Как научить их поворачивать направо и налево, запомнить приказания «вперёд» и «стоп»? Чем коренники отличаются от направляющих, и как тренируют вожака? Кстати, вожак упряжки – не обязательно лидер собачьей стаи. Как же всё-таки понять, какая собака лучше всего подойдёт на эту важнейшую роль?

«На Чукотке будущего вожака выбирали так. Брали большой таз, выстилали его оленьей шкурой и сажали ещё слепых щенков внутрь. Щенки пытались вылезти, кто-то скатывался на дно таза, кто-то падал наружу. А прирождённые вожаки чувствовали пустоту за краем таза и аккуратно гуляли по самой кромке».

Важен и другой вопрос: как построить правильные нарты и сделать их легко скользящими по льду, чтобы не осложнять ещё больше и без того тяжёлый труд собак.

«Слово «нарты» пришло к нам не от северных народов, а из древнерусского языка. Словом «рты» называли… лыжи, так что нарты – это нечто, поставленное на полозья. Судя по археологическим находкам, первыми появились ручные нарты, которые тянул человек. Что ж, знакомые нам с детства санки – тоже ручные нарты».

Конечно, со временем нарты усовершенствовались, и в книге Сафонова раскрываются некоторые хитрости, к которым для этого прибегают люди на севере.

В главе «Собачья работа» приводятся довольно подробные, но понятные детям расчёты: сколько едят собаки, с какой скоростью и как далеко они могут убежать, и сколько, в среднем, весят нагруженные нарты. Быстра ли собачья упряжка в сравнении с пешеходом? Наверняка – да! А с лыжником? А с велосипедистом? Ведь важно понять, почему собачья упряжка прочно заняла позиции северного транспорта для перевозки людей, грузов и почты – так прочно, что даже и до сих пор, при всех достижениях техники, ещё используется на севере. А где не используется – там специалисты этим огорчены и объясняют, почему имеет смысл возродить утраченную породу.

В конце книги ребятам рассказывается о самых славных страницах собачьей ездовой летописи. Это и покорение Южного полюса, когда гренландские ездовые псы оказались куда надёжнее моторных саней-вездеходов. Кстати, из девяноста семи собак Амундсена до Южного полюса добрались всего восемнадцать, а назад вернулись – одиннадцать… А «гонка милосердия», когда благодаря вожаку Того и его погонщику Леонарду Сеппале удалось вовремя доставить в Ном лекарство от дифтерии?.. И во время войны собаки не подводили людей!

Пусть в наши дни люди не так уж сильно зависят от ездовых собак даже на Крайнем Севере, но гонки на собачьих упряжках, которые проходят на Аляске и в Альпах, а в нашей стране на Чукотке и на Камчатке, по-прежнему сберегают ценный обычай взаимодействия человека и животного. И книга Саввы Сафонова, предназначенная для детей, – тоже вклад в сохранение этой памяти. 

***

Татьяна Шабаева, специально для GoArctic