Антропология полярной ночи: "самое весёлое время года"

Эскимосы-оваюк. Аляска, нач. ХХ в. Архив В.Стефансона.



Предыдущая часть была посвящена освоению необитаемой Арктики. Но несмотря на то, что это самая незаселённая часть планеты, всем известно, что здесь издавна также живут люди. Ближе всех к полюсу оказались эскимосы – обитатели Гренландии, Северной Америки и побережья Чукотки, потом – нганасаны (Таймыр – самый северный полуостров Евразии) и наконец – чукчи. К тундровым, близким к Арктике, традиционным культурам относятся также ненцы, долганы и тундровые юкагиры. Они пришли сюда в историческое время. Ненцы смешались с местным населением европейского северного побережья, а лесные юкагиры вместе с эвенами и якутами стали занимать обезлюдевшие от оспенных эпидемий конца XVII века пространства своих тундровых родственников. Долганы – один из самых молодых народов России. Он начал формироваться благодаря торговому тракту Дудинка–Хатанга–Булун. Случилось это в начале XIX века.

Наша задача – выяснить, как относятся к полярной ночи, пурге и холоду все эти народы. Насколько часто их посещает цинга, характерная для Севера во время полярной ночи? И можно ли к этому привыкнуть, живя среди людей, а не в необитаемом пространстве?

Мир эскимосов    

            Первые исследователи эскимосов – датчане, двое близких друзей – Кнуд Расмуссен (1879-1933) и Петер Фрейхен (1886-1957). Расмуссен родился и вырос в Гренландии, его отец был датчанин, обосновавшийся здесь в качестве пастора, а мать – наполовину эскимоска. Поэтому в детстве Кнуд говорил на эскимосском языке лучше, чем на датском. Расмуссен был участником девяти полярных экспедиций, семь из них он организовал сам. В этих экспедициях он был этнографом, фольклористом и археологом. Фрейхен был эскапистом (как он сам об этом писал) и искателем приключений, а в результате стал известным писателем (и даже несколько лет возглавлял союз писателей Дании). Первый раз он оказался в Гренландии, на необитаемом северо-восточном побережье, благодаря научной экспедиции в 1906 г. Трое его коллег погибли, последние несколько месяцев Фрейхен прожил на научной станции в полном одиночестве. Позже он поселился в маленьком эскимосском посёлке в заливе Мелвилла. Там он освоил язык и местный образ жизни, женился на эскимоске Наваране. Вместе со своим экспедиционным другом Кнудом Расмуссеном Фрейхен основал в 1910 г. на мысе Йорк торговую факторию Туле, которая стала отправной точкой их последующих эскимосских экспедиций.

 Петер Фрейхен и Кнуд Расмуссен.

            Одна из известных книг Расмуссена – «Великий санный путь» (в цифре она называется «Белый эскимос»). Это книга о его экспедиции длиной в восемнадцать тысяч километров – тринадцать с лишним месяцев на собачьих упряжках по всем стойбищам эскимосов американского континента. Она рассказывает о людях, но в ней нет никаких упоминаний про полярную ночь, холод, пургу и цингу. Если бы в их окружении – среди экспедиционеров и на стойбищах -- случилась цинга, об этом было бы сказано. Насчёт остального – полярной ночи, пурги и холода -- возникает впечатление, что их просто не было. Тут вспоминается, что Расмуссен – уроженец Гренландии. Он родился в посёлке Якобсхавн, сильно севернее полярного круга. Поэтому Арктика с самого рождения – его мир со всеми климатическими и погодными особенностями. Однако и у Фрейхена в автобиографической повести «Зверобои залива Мелвилла» тоже ничего не говорится про тоску от полярной ночи и ужасы пурги. Правда, события там происходят осенью, до захода солнца, но в книге много историй – герои их рассказывают друг другу. Одна из них наполнена тем кошмаром, которому посвящена предыдущая статья: она про зимовку в необитаемой части острова двух норвежских промышленников – зимний промысел песца капканами, вполне рутинная работа. В самом же эскимосском мире, к которому относится Фрейхен, нет проблем с полярной ночью и цингой. Один из способов справиться с этой болезнью –  свежая кровь и сырое мясо. Этой важной деталью кухни все народы Арктики отличаются от своих южных соседей.

"Самое весёлое время года"

            В 1929 году американский художник Рокуэлл Кент (1882-1971) терпит кораблекрушение у берегов Гренландии. Ему так понравилась эта страна, что в 1931 году он приехал туда жить – на островке у северо-западного побережья, в маленьком эскимосском посёлке он построил себе дом. Кроме самих картин этот период описывают две его книги – «Гренландский дневник» и «Саламина». Там много общего: место, герои, события, но задачи решаются разные, это видно из авторских замечаний по тому или иному поводу. Поэтому пришлось просмотреть обе книги. В Дневнике обнаруживаем запись от 11 ноября 1931 года, которая может считаться отправной точкой: 

Ночь наступила, но никаких сожалений по этому поводу мы не находим: «20 декабря. Небо чистое. В полдень взошла луна. Горы освещены льющимся с запада светом». 

4 и 5 января 1932 г. у Кента состоялось путешествие по морским льдам на собаках в соседний посёлок и обратно, соответственно шесть и четыре часа. Вот что он пишет об освещении: 

А потом уже был восход солнца, который Кент пропустил, потому что жил у западного побережья Гренландии. В книге «Саламина» Кент пишет, что на самом деле полярная ночь – это растянувшиеся на целый день сумерки, утренние и вечерние, которые встречаются в полдень. «Зимняя ночь на севере – озарённые луной сумерки, в которых самая тёмная часть ландшафта, незамерзающее ещё море, может быть не темнее самого неба». Ну да, можно подумать: художник, его только цвет и пейзаж интересует! Но тут стоит вспомнить Николая Пинегина, тоже художника – из экспедиции Седова (см. в предыдущей статье его слова о солнце). По книгам Фрейхена и Кента видно, что их авторов восхищает не только природа Арктики, но и её человеческие обитатели – эскимосы. (У Расмуссена этот вопрос не стоит – он этнограф.) Книги Кента наполнены подробным описанием поселковой жизни (кто что сказал, сделал, куда пошёл и т.д.). Отношение к полярной ночи оказывается завязано на человеческом факторе. Однако перемена умонастроения при зимнем уходе солнца отмечена и у Кента: с некоторым недоумением он отмечает у себя появление мрачных предчувствий, которые превращаются в навязчивые идеи, но при общем очень незамысловатом благополучии окружающей его жизни эти мрачные мысли не получают никаких разрушительных воплощений.

  Картина Кента «Гренландцы. Годхавн.1932 г.»

У Кента по поводу полярной ночи в «Саламине» сказано: «…зима здесь самое весёлое время года. Чем темнее становится, тем веселее живут гренландцы. Веселье достигает высшей точки в рождественские праздники». 

Вероятно, это общая черта любой арктической культуры. Жизнь эскимосов в разных частях планеты может очень сильно различаться, но то же самое мы находим в автобиографии безвестного эскимосского охотника, родившегося около 1895 года у моря Бофорта на западе Канадской Арктики («Я – Нулигак»). Он пишет о своих детских воспоминаниях: 

Голод

Полярная цинга, как с самого начала замечали многие исследователи, происходит от неправильного питания и отсутствия необходимых продуктов, но её нет в традиционных арктических культурах (или же она там встречается крайне редко). Значит, полярная цинга возникает из комплекса проблем – традиционная жизнь обитателей Арктики эти проблемы так или иначе сумела решить. 

По книгам Кента создается впечатление, что древняя эскимосская культура, сложившаяся в Арктике, обладает неразрушимым благополучием – оттого, что её люди очень трудолюбивы (лентяи, впрочем, тоже встречаются) и умеют жить в гармонии с миром природы, который их способен прокормить. Однако у Фрейхена и Расмуссена мы находим истории, где эскимосы умирают от голода, становятся людоедами, и это очень страшные страницы. Ещё страшнее в эскимосской культуре выглядит смерть маленьких детей, которых убивает мать, чтобы они не мучились от отсутствия пищи, и это в глазах самих эскимосов выглядит правильным, достойным поступком, свидетельством материнской любви. Жена Фрейхена, эскимоска Наварана, будучи восьмилетней девочкой, так лишилась своего младшего брата, но уговорила мать оставить её в живых и много месяцев питалась травой, обрезками кожи и заячьим пометом, пока промысел не начал снова кормить людей. Всё же и у Кента в «Саламине» есть упоминание, что в соседнем торговом пункте в начале декабря многие жители были вынуждены есть своих собак, обувь и шкуры, покрывающие каяки. Но это были тридцатые годы прошлого века, и уже тогда там существовала небольшая муниципальная касса с пособиями, ещё можно было получить займ из банка – эта черта цивилизации помогала выжить. Конечно, так было не везде – Кент жил сильно южнее залива Мелвилла, а Расмуссен с Фрейхеном в 1910-м году основали самую северную в Гренландии факторию Туле – как раз для эскимосов залива Мелвилла, к которым из-за частых льдов постоянная торговля не доходила.

У современного канадского писателя и биолога Фарли Моуэта есть непридуманный рассказ из жизни эскимосов Баффиновой Земли: на стойбище приходит голод, и первыми начинают умирать дети. Тогда люди собираются и пешком, обессиленные, со всем своим скарбом идут на факторию, в нескольких днях пути. И в этом путешествии их покидают старики – они уходят от своих, чтобы не быть им лишними ртами и умереть в одиночестве, не причиняя никому хлопот.

Ещё один наш современник, антрополог Игорь Крупник, занимающийся народами Арктики, в своё время опубликовал карты старинных эскимосских посёлков на Чукотке, где работали археологи. Они обнаружили, что многие из этих посёлков полностью вымерли из-за голода. Крупник объяснял это периодическими колебаниями климата планеты, которые в более южных поясах Земли проявляются не так кардинально и разрушительно для человека, как в Арктике. Гибель эскимосских посёлков – это проблема выбора стратегии: перетерпеть голод или же сменить место обитания. Так эскимосы Баффиновой земли в XVIII веке, когда там исчезли киты, перешли к зимней охоте на тюленя, разбившись на небольшие группы и постоянно передвигаясь по ледяным полям замёрзшего моря, а летом – к охоте на дикого оленя-карибу (северного оленя).      

        

***

Российская Арктика отличается от остальной крупнотабунным оленеводством. По разным причинам его не удалось устроить ни в Гренландии, ни на Аляске. Эта хозяйственная технология возникла не позднее XVII века и позволила устранить голод как постоянную черту традиционных арктических культур. Но и в России оленеводство не везде может существовать на севере: для этого на пастбищах нужно определённое количество ягеля и травы, которой кормится домашний олень, -- большее, нежели для дикого. Например, на Индигирке или же на Новой Земле корма недостаточно. Однако русские старожилы низовьев Индигирки, пришедшие туда в конце XVII века, сумели устроить вполне благополучное хозяйство, ориентированное на пушной рынок. Основной их пищей была рыба – с Индигиркой им повезло, вероятно, больше, чем русским старожилам низовьев Колымы. У колымчан периодически случались тяжёлые голодовки, связанные с неуловом рыбы, но их нередко и зачастую бескорыстно выручали оленные чукчи.

(Окончание следует.)

Автор: Н.В. Плужников, к.и.н., научный сотрудник отдела Сибири и Севера Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН

ЛИТЕРАТУРА

Богораз В.Г. Чукчи. Социальная организация. М., 2011.

Гурвич И.С. Этническая история северо-востока Сибири. М., 1966.

Кент Р. Гренландский дневник. М., 1969.

Кент Р. Саламина. М., 1974.

Крупник И.И. Арктическая этноэкология. М., 1989.

Моуэт Ф. Следы на снегу. М., 1985.

О сути жизни. Индейские и эскимосская автобиографии. (Я – Нулигак) Якутск, 1989.

Расмуссен К. Великий санный путь. М., 1958.

Файнберг Л.А. Очерки этнической истории зарубежного Севера. М., 1971.

Фрейхен П. Зверобои залива Мелвилла. https://bookshake.net/b/zveroboi-zaliva-melvilla-peter-freyhen