«Большое Поморье»: конструирование воображаемого сообщества
Изобретённое понятие «поморское говоря» с 2005 года вошло в широкий местный оборот в Архангельской области.
Фото Михаила Кудрявцева, GeoPhoto.ru
Продолжение. Начало здесь.
Как архангельские говоры стали поморскими
В начале ХХ века в российской филологической науке была реализована идея лингвистического картографирования русских наречий и говоров. В 1901 году выпускник Московского университета филолог Н.Н. Дурново (1876-1937) вместе с двумя другими, как и он, учениками академика Ф.Ф. Фортунатова — Н.Н. Соколовым (1875-1923) и Д.Н. Ушаковым (1873-1942) — организовали кружок по изучению диалектологии русского языка, который в 1903 году был преобразован в Московскую диалектологическую комиссию (МДК) при отделении языка и словесности Императорской Академии наук. Значительную роль в создании комиссии сыграл известный филолог и историк академик А.А. Шахматов (1864-1920).
Эта Московская диалектологическая комиссия в 1909 и 1911 годах опубликовала подготовленную Н.Н. Дурново «Программу для собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка», включавшую вопросы по фонетике, морфологии и лексике.(1)
В реализацию этой программы Н.Н. Дурново, Н.Н. Соколов и Д.Н. Ушаков подготовили и в 1914 году издали «Диалектологическую карту русского языка в Европе».(2) На следующий год они опубликовали комментарий к ней.(3) Как конечный результат всей этой деятельности, именно Дурново создал новую классификацию русских диалектов, в общих чертах принятую и современной наукой.
Диалектологическая карта русского языка 1914 года.
Согласно изданному в 1915 году «Опыту диалектологической карты русского языка в Европе», русский язык распадается на четыре крупные диалектные группы или наречия: северновеликорусское, южновеликорусское, белорусское и малорусское. Северновеликорусское и южновеликорусское наречия объединяются в одно великорусское наречие или великорусский язык, противополагая двум другим наречиям: «белорусскому» и «малорусскому».
Северновеликорусское наречие, по «Опыту диалектологической карты русского языка в Европе», делится на более мелкие диалектические группы: Поморскую или Архангельскую группу, Олонецкую группу, Западную или Новгородскую группу, Восточную или Волго-Вятскую группу и Владимирско-Поволжскую группу.
Поморская или Архангельская группа, обозначенная на карте 1914 года как «ПОМ», т. е. «Поморская», занимает большую часть Архангельской губернии, а также самую северную часть Олонецкой губернии и небольшую часть на севере Вологодской губернии. В её территорию не входит южная часть Шенкурского уезда Архангельской губернии.(4) Различия между отдельными говорами в Поморской группе, полагал Дурново, являлись незначительными.
Таким образом, новым по отношению к прежней диалектной классификации у Дурново стало определение Архангельской группы в дополнение ещё и «Поморской».
Отметим здесь факт того, что определение «Поморские говоры» применительно почти ко всей территории Архангельской губернии было введено в научный оборот московскими филологами в то время, когда среди её местных описателей вроде А.П. Энгельгардта, С.Д. Бибикова, Д.Н. Островского и других «Поморьем» считалось юго-западное побережье Белого моря, т.е. один локальный район в Архангельской губернии. Представление о том, что вся Архангельская губерния является «Поморьем» начисто отсутствовало у её местных описателей на протяжении всего ХIХ и в начале ХХ века.
Дурново нигде не обосновывал своего выбора понятия «поморская» для дополнительного определения Архангельской группы, ставшего для него основным. Современные российские лингвисты не могут объяснить подобную модификацию определения у Дурново. В своей фундаментальной монографии «Введение в историю русского языка» 1927 года Дурново использовал понятие «Поморская группа» и «Поморские говоры» вообще без дополнительного определения «или Архангельская».(5)
Очевидно, Дурново следовал направлению историков С.Ф. Платонова и в особенности М.М. Богословского (Московский университет), внедривших в российскую и потом в советскую историографию концепцию «большого» Поморья, существовавшего якобы в ХVI-ХVII веках и территориально охватывавшего весь Европейский Север Российского государства.(6)
Член-корреспондент АН СССР Николай Николаевич Дурново (1876-1937).
Расширение «поморской географии»
Необходимо отметить то важное обстоятельство, что диалектологическая карта 1914 года при «конструировании» в 1990-2000 годы в Архангельске и Архангельской области новой поморской идентичности стала основанием для утверждения, что поморы в прошлом проживали не только по берегам Белого и Баренцева морей, но и по берегам рек — Северной Двины, Ваги, Пинеги, Мезени и Онеги. Если вы спросите адепта современной поморской идентичности, на каком основании он считает, что поморы в прошлом проживали по берегам этих рек, то он в качестве доказательства в первую очередь укажет вам на современную копию фрагмента диалектологической карты 1914 года. Вот его логика: на карте обозначены «поморские говоры», понятно, что они так называются, поскольку их носителями были «поморы».
Т.е. географию «поморских говоров», не имеющих с точки зрения современных диалектологов отношения к поморской идентичности её носителей, стали в настоящее время воспринимать и представлять как географию проживания поморов. Особо отметим, что даже на карте Министерства регионального развития РФ 2009 года «Народы Российской Федерации» была обозначена территория проживания народа «поморы», весьма близкая по конфигурации к обозначению «Поморской группы» на диалектологической карте.(7)
Второй важный момент. Определение Н.Н. Дурново «Поморская группа» стало основанием для создания через 95 лет после появления этого термина в 2005 году в Архангельске концепции «поморского языка». В 2005 году в местный культурный оборот И.И. Мосеевым было введено понятие «поморская говоря». Не трудно усмотреть прямую связь этого термина с термином 1915 года у Дурново. С «поморскими говорами» Дурново была проделана известная операция: «говоры» во множественном числе были изменены до единственного числа — «говоря», означающее в литературном варианте слово «говор». Этот «поморский говор» в единственном числе стал термином для обозначения «поморского языка» якобы древнего народа «поморы». Использующие в настоящее время понятие «поморская говоря» должны понимать, что оно обозначает, по замыслу его изобретателя, понятие «поморский язык».
Продолжаем. Опыт создания диалектологической карты 1914 года был использован советскими учеными-филологами при создании современной диалектологической схемы русских говоров в опубликованной в 1964 году новой диалектологической карте.(8) На карте 1964 года, как и на карте 1914 года, выделены территории северного и южного наречий и среднерусских говоров. Но при этом северная граница среднерусских говоров на карте 1964 года существенно отодвинута на север по сравнению с картой 1914 года. Но дальше к северу на «Диалектологической карте русского языка» 1964 года показана только южная часть архангельской территории. Юг архангельской территории оказался в составе Вологодской группы северного наречия, а юго-западная часть — в составе т.н. Лачской межзональной группы. При этом пространство севернее Петрозаводска и Каргополя не картографировано, т.е. Архангельская группа не вошла в диалектологическую карту 1964 года.
Отчасти пробел в отношение «Поморской группы» был связан с методологией исследования. Авторы новой классификации русских диалектов 1965 года ограничивали ареалы исследуемых говоров, рассматривая лишь те из них, которые были отнесены ими к т. н. «раннему» периоду формирования, т. е. к их образованию в период до XV века. Говоры же, квалифицированные в качестве говоров «позднего» формирования, не вошли в новую классификацию так, как, например, это случилось с говорами «Архангельской или Поморской группы» 1915 года.
Архангельская группа говоров также оказалась за переделами территории, картографированной и в «Диалектологическом атласе русского языка» (ДАРЯ).(9) Следовательно, можно утверждать, что термин «Поморская группа» не был подтвержден в 1960-1980-е годы на следующем этапе развития русской диалектологии. Показательно, что главный филолог в теме — создатель «Архангельского областного словаря» (АОС) его главный редактор профессор МГУ О.Г. Гецова (1925-2019) в своих научных трудах не использовала определение «поморская» для описываемой ей «Архангельской группы говоров». Гецова утверждала, что Архангельские говоры имеют собственное диалектное членение. По мнению продолжателя дела Гецовой — проф. Е.А. Нефёдовой, — в состав «архангельских» входят и говоры с территории Шенкурского, Вельского, Устьянского, Котласского районов Архангельской области, тогда как собственно «поморские говоры» локализуются в исследованных для АОС поселениях на Летнем и Зимнем берегах Белого моря, т.е. на территории прибрежной части Приморского района Архангельской области.
Только в 2005 году в вышедшем новом учебном пособии для подготовки в Высшей школе студентов-филологов «Русская диалектология» под редакцией Л.Л. Касаткина определение «поморская» применительно к «Архангельской группе» было подтверждено.(10) В учебном пособии «группы говоров» определены как конкретные территориальные разновидности русского языка. Параграф об «Архангельской (Поморской) группе русских говоров» (§182) написал сам главный редактор издания проф. Л.Л. Касаткин (1926-2020), советский и российский лингвист, специалист по фонетике русского языка и диалектологии.(11) Однако и после этого создатели АОС из МГУ не использовали и не используют понятие «поморские» применительно к Архангельской группе говоров. Создатели АОС продолжают придерживаться терминологии, принятой в начале работы над ним.
Откуда взялись «поморская говоря» и «коренной народ поморы»
Однако в том же 2005 году в Архангельске вышло первое издание «краткого словаря поморского языка» И.И. Мосеева. (12) Эта небольшая форматом и объёмом книжка и ввела в оборот такое понятие для обозначения «поморского языка» как «поморская говоря», которое быстро завоевало как местные власти в Архангельской области, так и определённые круги местной низовой интеллигенции и жителей области. Изобретённое Мосеевым понятие «поморское говоря» с 2005 года вошло в широкий местный оборот в Архангельской области. К 2022 году оно стало заметно преобладать в местном использовании в разного рода культурных контекстах.
Здесь надо сделать важное пояснение. Т.н. стартовавшее в Архангельске в 1989 году движение «Поморского возрождения» стало в современные времена, благодаря СМИ и интернету, достаточно широком известным явлением в России. Однако при всех многочисленных публикациях в интернете отсутствует понимание этого явления, как создания в Архангельске и Архангельской области новой поморской идентичности, лишь частично и не в своей основе связанной с исторической поморской идентичностью ХIХ века (до 1914 года). Поморская идентичность ХIХ века опиралась на территорию Поморского края Архангельской губернии. Новая поморская идентичность ориентируется на историческую концепцию «большого Поморья». Согласно ей — вся Архангельская область есть «Поморье». Т.е. новая поморская идентичность пришла из интерпретаций конкретного направления в историографии.
В рамках конструктивистской методологии в случае с современной группой «поморов» в Архангельске мы имеем дело с типичным локальным воображаемым сообществом, консолидированным историческими и культурными мифами. Словарь «поморской говори» — «поморского языка» И.И. Мосеева — это филологическая часть мифа этого воображаемого сообщества, которая конкретно в предисловии «Краткого словаря поморского языка» опирается на историческую часть мифа, оформленную профессорами историками из Поморского университета в Архангельске — В.Н. Булатовым (1946-2007) и Н.М. Теребихиным (рожд. 1950).(13)
Словарь Мосеева специалисты-филологи относят к жанру любительского. Сам его автор не имел не то что филологического, а вообще какого-либо гуманитарного образования. По специальности И.И. Мосеев — врач, в постсоветские времена зарабатывал на жизнь журналистикой в Архангельске. Поэтому раздел «Учёные о поморах» в предисловии к словарю Мосеева дают любительскому труду как бы научные основания. В частности, проф. В.Н. Булатов и Н.М. Теребихин утверждают: «Поморы — отличительное национальное самоназвание (этноним) представителей коренной этнической общности европейского Севера России (Поморья)», а весь Европейский Север России — это Поморье. Концепция «большого Поморья» налицо: «В XV—XVII веках Поморьем назывался обширный экономический и административный район по берегам Белого моря, Онежского озера и по рекам Онега, Северная Двина, Мезень, Пинега, Печора, Кама и Вятка, вплоть до Урала».
Это «Поморье», в версии «учёных», населял «коренной» этнос, «коренной народ» — поморы. Этноним поморы, утверждают архангельские историки, возник не позднее Х-ХII веков. В основе этногенеза поморов, продолжали они, был финно-угорский субстрат «протопоморов», и «несмотря на активные процессы ассимиляции поморов в великорусском этносе..., поморы сохранили свое этническое (национальное) самосознание до наших дней. Факт существования поморского самосознания, в частности, подтверждают данные всероссийской переписи населения 2002 года, где поморы указывали свою этническую принадлежность в графе “национальность”».
Признаком этнической общности поморов, помимо прочего, утверждают «учёные», является общность языка — «поморской говори». Раз «учёные» утверждают, что поморы — это этнос и национальность, то, следовательно, у этих поморов должен быть свой «поморский язык». Т.е. опубликованный Мосеевым словарь «поморской говори» — это словарь «поморского языка», как это и обозначено на обложке издания. Вот как определил Мосеев предмет своего словаря: «Говоря — это самостоятельный древний язык, сформировавшийся на территории исторического Поморья, и сохранивший свои отличительные особенности до наших дней».
«Историческое Поморье» — это ареальная основа «Краткого поморского словаря», «которое в XVI-XVIII веках официально включало в себя Вятку, Тотьму, Великий Устюг, Кевролу (Пинега), Чаронду, Колмогоры, Мезень, Двинскую землю, Печору, все берега Белого моря и Соловецкий архипелаг». Про Вологду, Вятку и Пермь И.И. Мосеев здесь лукаво умолчал. «Говоря — это язык народа поморов, в котором нашли своё отражение практически все диалекты исторического Поморья».
Вот рассуждения И.И. Мосеева на этот счёт из его предисловия:
«Поморьска говоря является основным носителем исторического этнического сознания поморов». «Исторически говоря была языком наддиалектного, межнационального общения народов чудского Заволочья и Поморья. Говоря относится к группе архаичных восточнославянских надплеменных языков и история её возникновения до сих пор не изучена». «Мы с полным основанием называем нашу говорю поморским языком, возникшим как наддиалектное начало на территории исторического Поморья».(14)
Таким образом, по Мосееву, поморы — это «коренной народ», живущий на всем пространстве Европейского Севера РФ, т.е. на её приарктической территории. «Поморская говоря» — это самостоятельный поморский язык «народа поморы», восходящий к славянской первооснове, т.е. он не происходит из т.н. «древнерусского языка» или «русского языка». «Поморский язык», по Мосееву, является «наддиалектным явлением», т.е. сам подразделяется на отдельные диалекты, которые восходят к «племенам», придуманным Мосеевым — «кулоянам», «мезенам», «пинежанам» и «лешуконам».
Можно решить, что ареал распространения «поморского языка», по И.И. Мосееву, шире, чем зафиксированная на диалектной карте 1914 года территория группы «Архангельских или Поморских говоров». «Поморский язык», следуя логике концепции «большого Поморья», распространяется на территорию Архангельской, Олонецкой и Восточной групп «Северновеликорусского наречия» Н.Н. Дурново.
Отметим дальше, что введённый в оборот Мосеевым термин «поморская говоря, в настоящее время чрезвычайно распространившийся в культурном пространстве Архангельской области, совершенно не известен во всякого рода литературе (научной, художественной, популярной) до 2005 года — т.е. до выхода в свет книжки И.И. Мосеева. Термин «поморская говоря» изобретен Мосеевым конкретно в 2005 году.
В АОС профессора О.Г. Гецовой в томе 9-м для лексической единицы «говóря» приводится десять разных значений.(15) Третье значение понятия — «речь, наречие, говор», разумеет отнюдь не «язык». Вот приведенные примеры словоупотребления из диалекта: «У них говоря совершэнно друга, надо мной хохоцют там, как привыкли г говоре»; «У нас такая говоря, в Архангельске тожэ таг говорят»; «У нас не сравняйеш, у нас говоря не та»; «Я сперва к ним пришла, даг долго не могла понять ихней говори».
В своём определении «большого Поморья», именуемого Мосеевым «историческим», он следует в русле мифической историко-географической концепции первого русского географа В.Н. Татищева (1686-1750) и их собственных (без каких-либо ссылок на Татищева) дальнейших интерпретаций в начале ХХ века историками С.Ф. Платоновым (1860-1933) и М.М. Богословским (1867-1929).(16) Мифическим «большое Поморье» является потому, что Татищев, Платонов и Богословский предложили считать «Поморьем» встречающееся с конца ХVI века в документах центральных московских ведомств понятие «Поморские города». Отсюда производный миф о «поморах», якобы населявших эти «Поморские города», хотя само понятие в написании «поморы» известно по документам только с конца ХVIII века. А понятие «поморцы» или «поморяне», известные по исторических источникам для периода ХVI-ХVIII веков, существовало как идентичность у населения Западного Беломорья. Исторические документы не фиксируют у жителей «Поморских городов» ХVII века поморской идентичности. Определение его «поморами» является у Платонова и Богословского поздней произвольной интерпретацией, не опирающейся на исторические документы (источники).
По Мосееву, поморы — это не прибрежные жители Белого моря, а народ, обитающий со времен Средневековья на широком пространстве Европейского Севера. Этот народ был ассимилирован «великоросами», но сохранил своё «национальное самосознание». Вам нужны доказательства существования поморского языка? Вот оно, утверждает И.И. Мосеев:
«Учитывая, что этническое самосознание является решающим при отнесении языковой системы к диалекту или языку, имея документальное подтверждение наличия этнического самосознания у поморов (в виде результатов переписи населения 2002 года), учитывая стремление коренной этнической общности поморов сохранять и развивать языковые традиции своих предков, следует признать, что говоря, де-факто, является этническим языком общности поморов».(17)
Таким образом, по Мосееву, население «большого» Поморья — в своей «коренной» основе — это ассимилированные «великоросами» поморы. Современные ассимилированные «поморы», которые не знают об этом, на этой большой территории — это потенциальные этнические «поморы». Им только нужно объяснить, что они «поморы», т. е. «возродить» их. Идеологическая доктрина и практика «поморского возрождения» ничем не отличается от схемы «национального пробуждения» в Центральной Европе в ХIХ веке для создания наций. Она предполагает «возрождение» своего рода «приарктической Украины» — «большого» Поморья — «Поморского края» с центром в Архангельске — столицей всего «исторического Поморья».
И.И. Мосеев является носителем новой современной поморской идентичности даже и не имеет генеалогической связи с поморами Поморского края Архангельской губернии ХIХ века.(18) В отношение профессионализма у автора «Краткого словаря поморского языка» отсутствовали вообще хоть какие-то профессиональные навыки. Мосеев даже не знал, как на компьютере в подготавливаемом тексте в лексических единицах расставлять ударения. Для обозначения ударения в тексте «Краткого словаря поморского языка» Мосеев использовал прописные гласные, создав для местных лингвистов-любителей в Архангельской области своего рода традицию для обозначения ударений в их любительских «лингвистических» текстах.
Этнические устремления у Мосеева в отношение истории его мифических поморов простираются на Север и Восток: «Арктику, Сибирь и даже Дальний Восток», написано в предисловии его словаря, открывал для России народ «поморы», которые не считали «Поморье» частью России и «стремились обособиться от подавляющей их феодально-самодержавной "великорусской" культуры, активно отделяя себя от остальной России».(19)
Показательно, как быстро была подхвачена после 2005 года тема «поморского языка» и освоения Арктики этносом «поморы». Спустя год после выхода «Краткого словаря поморского языка» Мосеева, в 2007 году, в Санкт-Петербурге публикуют, явно к очередному юбилею области, большой альбом «Архангельская область — Поморский край», в котором утверждается в качестве «якобы всем известного» материал совершенно мифического содержания:(20)
— «Архангельская область — центр исторического Поморья: именно так в XVI-XVIII веках официально назывался весь европейский Север России, объединявший территории нынешних Вологодской, Архангельской, Мурманской областей, Ненецкого округа и Республики Карелия»;
— «Поморы — коренной народ российского Севера, издревле живущий по берегам северорусских рек и морей, — восточные соседи норвежцев»;
— «Именно поморы с глубокой древности являлись главными хозяевами обширной восточной части Баренцева моря. Их предки около тысячи лет назад освоили обширные таёжные и морские пространства вокруг Белого моря (поморы море называли Гандвиком), откуда началось их продвижение в Арктику»;
— «Учёными установлено, что за много столетий до Баренца поморы освоили всю восточную часть моря — Новую Землю (которую они называют «матка»), открыли Шпицберген (по-поморски "Грумант") и совершали многомесячные плавания по северному морскому пути в Сибирь и даже на Дальний Восток до Охотского моря»;
— «У поморов сохранился свой язык — "говоря", в котором причудливо переплелись древнеславянские и угро-финские слова, доставшиеся им в наследство от чудских и славянских предков. Однако многие морские термины поморов не относятся ни к славянскому, ни к угро-финским языкам. Культуру поморов можно считать продолжением культуры неизвестного арктического народа, чьи петроглифы, изображающие сцены морской охоты (относящиеся ко II-III тысячелетиям до нашей эры), и каменные лабиринты можно сегодня увидеть на островах и на побережье Белого моря».
Распространение «поморского» концепта
Впечатляет скорость освоения «национально-этнически» утверждающей новейшей поморской мифологии, в том числе и в отношении освоения Арктики. Арктику со Средневековья осваивали не русские, а древний народ «поморы», происходящие от приарктических туземцев II-III тысячелетия до нашей эры.
Спустя пять лет после выхода в Архангельске словаря поморского языка Мосеева в рамках подготовки к проведению Всероссийской переписи населения 2010 года Росстат России в алфавитный перечень возможных вариантов ответов на вопрос населения о родном языке и о владении языками включил, под кодом 132, поморский язык.
Ранее к предшествующей переписи 2002 года национальность «поморы» была внесена в общий перечень постановлением Госкомстата № 171 от 2 сентября 2002 года. В ходе проведения всероссийской переписи 2002 года часть населения Архангельской области (всего 6295 человек), Республики Карелия (13) и Мурманской области (127) причислили себя к национальности «помор».
Ситуация с «поморским языком» довольно странная в том отношении, что массу отечественных диалектологов в Москве даже не спросили в отношения того, что там филологическая наука думает о существовании этого языка. А между тем, нет ни одного отечественного лингвиста или диалектолога, который бы признал в рамках научной парадигмы существование «поморского языка». Правда и то, что сами эти отечественные диалектологи в ранге академических членкоров и профессоров продолжали и продолжают хранить молчание в отношении существования «поморского языка». Словарь Мосеева они относят к сфере «любительской лексикографии». А профессионалы полагают, что любителей можно просто игнорировать. Как исключение, российский лингвист, член-корреспондент РАН из Екатеринбурга Е.Л. Березович так оценила словарь Мосеева:
«К примеру, в словаре И.И. Мосеева “Поморьска говоря”, который пользуется относительной известностью в кругу диалектологов, есть значительное число лексем гапаксов, которые не подтверждаются никакими другими источниками, а среди них, в свою очередь, ряд слов, вызывающих сомнения... В целом не менее половины лексических фиксаций из словаря Мосеева должны подвергнуться корректировке либо проверке на достоверность. Проверка затруднена и тем, что словарные фиксации не снабжены никакими географическими пометами, а территория, занимаемая говорами Поморья, огромна».(21)
Другой российский лингвист, член-корреспондент РАН С.А. Мызников в своем последнем крупном труде указывает на тот же фундаментальный недостаток:
«В словаре "Поморьска говоря" автор не даёт ссылок на населённые пункты, что серьёзно затрудняет использование этих данных. Кроме того, под Поморьем И.И. Мосеев понимает обширную территорию... Таким образом, не вполне понятно, представлены ли в словаре данные говоров собственно Архангельского Поморья, или Пинежья, вологодских, вятских и т. п. говоров».(22)
Возникает вопрос: почему Мызникову «не вполне понятно», если Мосеев прямо указал в предисловии своего «Краткого словаря» на его ареал и на то, что это «не говоры», а «говоря» — т.е. «поморский язык»?
Севернорусская диалектная зона обладала такими типологическими чертами, которые давали основание многим ученым-филологам — А.А. Шахматову, Н.С. Трубецкому, Н.Н. Дурново, Т. Лер-Сплавинскому, Г.А. Хабургаеву и др. — рассматривать её как отдельный восточнославянский языковой идиом, наравне с белорусским, украинским и южнорусским. Существование севернорусского идиома можно объяснить через археологию: славянская колонизация территорий будущих древних Новгорода и Пскова шла из славянского массива с побережья Балтийского моря в районе Эльбы и современной Померании (археолог В.В. Седов), а будущих южнорусских областей в районе Киева — из дунайской Паннонии, называемой славянской прародиной в "Повести временных лет". Т.е. области будущих севернорусской и южнорусской диалектных зон осваивались славянами примерно в одну эпоху — VI-VIII века с разных территорий, отстоящих друг от друга в Центральной Европе на 1000 км. Т.е. славянские говоры этих двух разных славянских групп, колонизовавших будущий Юг и Север России, уже отличались друг от друга. В этой связи примечателен базовый вывод исследователя языка новгородских берестяных грамот лингвиста академика А.А. Зализняка (1935-2017) о значительном отличии — большем, чем думали, — древненовгородского диалекта от такового на юге Руси в Киеве.
Следующее существенное замечание. На Русском Севере в исторические времена существовали практически идеальные условия для развития «диалектности» и консервации локальных говоров. Один и тот же язык в своём севернорусском наречии покрывает огромные территории, давая при этом в местных говорах значительное языковое разнообразие.
Архангельская область на Русском Севере была заповедной зоной, своего рода «глухим медвежьим углом», для сохранения не только русской, но и общеславянской лексики. По количеству диалектных лексических данных Архангельская область является абсолютным лидером среди всех русских регионов России. В исторические времена на сохранность лексики влияла удалённость от основных путей. Здесь было меньше городов и миграций населения в значительной степени из-за обширности территорий и наличия пустых незаселённых пространств. Северные говоры тянутся на гигантские расстояния, уходя в Сибирь. Поселившимся русским пришлось встретиться на северных приарктических территориях с реалиями, относящимися к местному ландшафту, климату, флоре, фауне, к сфере материальной культуры — промыслам, строительству, тому же арктическому мореходству и пр., для которых не было лексики в исконном славянском фонде. Эту лексику пришлось создавать, либо перенимая её у аборигенов, в первую очередь, финно-угорских народов, либо изобретая «заново».
Дальше следует признать, что архангельские диалекты значительно деградировали с революции 1917 года вплоть до сегодняшних дней на протяжении всего ХХ века. Здесь надо отметить, что сами носители архангельских говоров в ХХ веке воспринимали их не в этнической парадигме, а в культурной. Они определяли, что говорят не «по-городскому», а как «у нас», вариант — «в деревне». Родившиеся до революции и в массе своей имевшие четыре класса образования (или курсы по ликвидации неграмотности) просто не задумывались о том, как они говорят, на каком языке, и ничего не слыхали о таком филологическом явлении, как диалекты.
Процесс деградации диалектов вполне закономерен для эпохи модерна с его модернизацией в Советской России. В настоящее время речь в поморских поселениях прибрежий Белого моря, как, впрочем, и на всех территориях северных говоров, строится: собственно, на данных диалекта, на просторечной лексике, на общенародной лексике с вкраплением разного рода профессионализмов. В этом плане текущую ситуацию по прибрежным территориям Белого моря, включая настоящее, а не мифическое, «историческое» Поморье в Кеми, прекрасно иллюстрирует множеством речевых примеров в записи пространных разговорных текстов опубликованная в 2021 году монография российского лингвиста, члена-корреспондента РАН Сергея Алексеевича Мызникова «Русские говоры Беломорья».(24) Эта работа демонстрирует то, как в действительности в настоящее время говорят в Беломорье потомки русских поморов на территории, сто лет назад принадлежавшей к Поморскому краю Архангельской губернии.
В 2017 году член СПЧ А.В. Бабушкин от имени Совета по правам человека при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека потребовал от администрации Архангельской области:
— Поручить Минобрнауки области выступить заказчиком программы изучения поморского языка (поморской говори), поручив выполнение заказа Северному Арктическому федеральному университету (САФУ);
— Вести в школах факультатив по изучению поморского языка, разработать учебники по изучению поморской говори и поморской литературы, обеспечить подготовку преподавателей поморского языка;
— Поручить Минкультуре области обучение экскурсоводов поморской говоре.
На требование А.В. Бабушкина представители администрации Архангельской области ответили отпиской. Однако сами представители администрации губернатора Архангельской области до 2020 года устраивали в сети «В контакте» среди пользователей конкурсы на знание «поморской говори». Чтобы решить этих задачки необходимо было обращаться к словарю «поморского языка» Мосеева.
Презентация «поморского языка» в сети администрации губернатора Архангельской области, 2021 год.
В 2020 году краеведческий музей в Архангельске (АОКМ) на одной из своих экспозиций по Шпицбергену подготовил стенд, на котором призвал сделать сохранение поморского языка национальным проектом РФ.
Одновременно среди «любителей филологов» в Архангельской области существует, в лице отдельных деятелей, направление, которое не придерживается концепции «поморского языка» Мосеева и занимается сбором и изданием лексики с обозначение локального говора без привязывания к нему новой поморской идентичности. В последние годы появились издания по поморам Варзуги, Лешуконью, Устьянам, сёлам Верхняя Уфтюга, Заостровье и др.(25) Издатели своих собственных «говорь» пытаются сохранить память о языке своего детства — об исчезнувшем в значительной степени местном диалекте.
Автор: Дмитрий Леонидович Семушин, архангельский историк, кандидат исторических наук, специалист по исторической географии Русского Севера.
(1) Программа для собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка. I. Южнорусские говоры. Ред. Д. Н. Ушаков, Варшава, 1910.
Программа для собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка. II. Северновеликорусские и средневеликорусские говоры // РВФ. Т. 66, 1911, № 3-4. С. 177-192; Проект программы для собирания сведений о северновеликорусских говорах, необходимых для диалектологической карты русского языка. Сост. Н. Н. Дурново и Н. Н. Соколов. М., 1911; Дурново Н. Н. Программа для собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка. II. Северновеликорусские и средневеликорусские говоры. Изд. 2. Рыбинск, 1926.
(2) Диалектологическая карта русского языка в Европе. Сост. Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколов, Д. Н. Ушаков. Пг., 1914.
(3) Дурново Н. Н., Соколов Н. Н., Ушаков Д. Н. Опыт диалектологической карты русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии. М., 1915.
(4) Там же. С. 19.
(5) Дурново Н. Н. Введение в историю русского языка. М., 1969. С. 149-150. Переиздание монографии, вышедшей в 1927 году в Брно, Чехословакии.
(6) Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. СПб., 1899; Изд. 2-е 1901; Богословский М. М. Земское самоуправление на русском Севере в XVII в. Т. 1: Областное деление Поморья; Землевладение и общественный строй; Органы самоуправления. М., 1909. Концепции «большого Поморья» в свою очередь опирается на труды В. Н. Татищева «переквалифицировавшего» в «Поморье» встречавшиеся в документах центральных ведомств понятие «Поморские города».
(7) Народы Российской Федерации. Карта. Масштаб: 1:6 500 000. Министерство регионального развития РФ. Редактор: Журавский А. В. и др. М., 2009.
(8) Диалектологическая карта русского языка. Под ред. Р. И. Аванесова, В. Г. Орловой и др. М., 1964.
(9) Диалектологический атлас русского языка. Центр Европейской части СССР. Выпуск I: Фонетика. Под ред. Р. И. Аванесова и С. В. Бромлей. М., 1986; Весьма показательно и отсутствие Архангельской группы в этих изданиях: Образование севернорусского наречия. По материалам лингвистической географии. Под. ред. В. Г. Орлова. М., 1970; Захарова К. Ф., Орлов В. Г. Диалектное членение русского языка. Изд. 2-е. М., 2004.
(10) Русская диалектология. Учебник для студ. филол. фак. высш. учеб. Заведений. Под. ред. Л. Л. Касаткина. М., 2005.
(11) Там же. С. 263.
(12) Мосеев И. И. Поморьска говоря. Краткий словарь поморского языка. Архангельск, 2005; 2-е изд. 2006. 2-е издание вышло на свет при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям (!) в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» 2006 года.
(13) Ученые о поморах // Мосеев И. И. Поморьска говоря. 2-е изд. С. 5-7.
(14) Мосеев И. И. Поморьска говоря. 2-е изд. С. 10, 34, 35-36.
(15) Архангельский областной словарь. Т. 9. Под ред. О. Г. Гецовой. М., 1995. С. 181-184.
(16) Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. СПб., 1899. Изд. 2-е 1901; Его же. Прошлое Русского Севера. Очерки по истории колонизации Поморья. Пг., 1923; Богословский М. М. Земское самоуправление на русском Севере в XVII в. Т. 1. Областное деление Поморья; Землевладение и общественный строй; Органы самоуправления. М., 1909; Т. 2. Деятельность земского мира; Земство и государство. М., 1912. К своей монографии М. М. Богословский приложил большую «Карту Поморского края в ХVII веке». Отметим здесь, что понятие «край» для обозначения обширных пограничных территорий известно в русском языке только с конца ХVIII века и получило широкое распространение в ХIХ веке. Напр., Белорусский край, Западный край, Привисленский край, Кавказский край, Юго-Западный край и т. д.
(17) Мосеев И. И. Поморьска говоря. 2-е изд. С. 49-50.
(18) И. И. Мосеев был носителем «новой поморской идентичности», но не носителем «поморской говори». И. И. Мосеев и объявивший себя этническим помором губернатор Архангельской области А. А. Ефремов 1996-2004) происходят из поселение Тойнокурье, что расположено в дельте Двины. В ХIХ веке эта территория не входила в Поморский край Архангельской губернии, и население в Тойнокурье не относилось к сословию поморов. В частности, Т. А. Бернштам сообщила наблюдения над местной идентичностью: «Современные полевые наблюдения показали, что жители деревень устья Сев. Двины, не называя себя поморами (“никогда и разговору нет”), считают таковыми население Летнего берега (посад Ненокса, деревни Сюзьма, Лопшеньга и др.)». — Бернштам Т. А. Поморы. Формирования группы и система хозяйства. Л., 1978. С. 75.
(19) Мосеев И. И. Поморьска говоря. 2-е изд. С. 27, 41.
(20) Архангельская область — Поморский край. Отв. ред. В. Кириллов. СПб., 2007. С. 3. Издание сдано в набор в ноябре 2006 года.
(21) Березович Е. Л., Толстая С. М. Лексика Русского Севера: состояние и перспективы изучения // Slověne. 2019. Vol. 8, № 1. C. 488; Статья вошла в сборник: Русский Север: лексика и ономастика. Под ред. Е. Л. Березович. М., 2021. С. 32.
(22) Мызников С. А. Русские говоры Беломорья в контексте этноязыкового взаимодействия. М., СПб., 2021. С. 262.
(23) Толстая С. М. Говоры Русского Севера на общеславянском фоне // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2018. №6 (175). С. 53–59.
(24) Мызников С. А. Русские говоры Беломорья в контексте этноязыкового взаимодействия. М., СПб., 2021; Его же. Русские говоры Беломорья. Материалы для словаря. СПб., 2010.
(25) Кушков Н. Д. Поморы говорят. Словарь поморской лексики. Варзуга, 2008; Его же. Поморский говор: пословицы, поговорки, присказки, лексика. Варзуга, 2011; Синцова Л. А. Говоря стороны родимой. Архангельск, 2012. В словаре свыше 1000 слов, свыше 500 присловиц и свыше 50 поговорок из села Заостровье, Виноградовского района Архангельской области; Уфтюжская говоря. Сост: Лихачева В. Р., Малахова Н. А., Панина Н. С. Архангельск, 2010. В словаре свыше 250 слов, собранных в селе Верхняя Уфтюга, Красноборского района Архангельской области; Лешуконьска говоря: слова и устойчивые выражения Лешуконского района Архангельской области в бытовом их применении. Сост. С. Удина. Изд. 2-е, доп. Архангельск, 2014; Устьянский народный словарь. Ред. А. А. Истомин, В. П. Мамонов и др. Изд. 2-е, испр. Октябрьский, 2013.