Далёкий Гыдан: «Постоянно жить на кордоне невозможно»
Полярная история в трёх частях. Часть вторая.
Вторая часть гыданского цикла Go Arctic – о том, как жить в тундре и заниматься исследованиями, и зачем появился заповедник в краю птиц и местах экспансии нефтегазовых компаний.
Начало истории.
Медведи, дрова, рыба и двое мужчин на кордоне
Полярная зима прощается с Тазовским в мае. В тундре доходят языки набухшего снега. К концу месяца на реке Таз приходят в движение потемневшие от закраин льды. Зима умирает, начинается отёл оленей, и прилетают с юга первые лебеди…. А на остров Шокальского в Карском море уходит «заповедный» рейс.
Покинув посёлок Тазовский на вертолёте МИ-8, Андрей Горчаковский спустя несколько часов оказывается в 700 километрах севернее. На кордоне. Рейс обходится больше чем в 1 миллион рублей. Пока летит борт, от грохота силовой установки и запахов керосина начинает побаливать голова.
В травянистой тундре острова Шокальского немногочисленных пассажиров – специалистов «Гыданского» и ученых – встречает не тронутая антропогенным насилием природа и уютный деревянный дом у реки Переправа. Неподалёку безбрежное устье Обской губы, или моря, как зовут её ненцы. На горизонте машут рогами олени. Рай для интроверта?
Здешняя природа атмосферная даже по суровым полярным меркам. Когда люди возвращаются на остров, отголоски зимы ещё толкаются с весной. Короткая вспышка лета придёт в июле-августе, когда столбик термометра изредка выдаст 15 с погрешностью градусов по Цельсию. Да и то хладный ветер с Ледовитого океана с сарказмом сбавит лёгкое тепло.
Но ещё кордон – это жизнь на отшибе от привычных бытовых благ и магазинов: ближайший в 200 с чем-то километрах по тундрам – фактория Юрибей. И романтика от безлюдного величия арктических широт разбавляется рутиной.
На острове Шокальского приходится часто работать – быт съедает время, как июньское солнце последний снег. Некстати приходят в гости любопытные или голодные белые медведи, которых надо отгонять от кордона. На этом фоне идут научные наблюдения за флорой и фауной. Об их результатах прочтёт в специализированных журналах узкий круг людей.
«Везти на Шокальского надо всё – горючку (ГСМ) и еду. Только с дровами там более или менее. Из плавника дрова запасаем», – начинает Андрей Горчаковский.
Приплывающие деревья с сибирского материка – спасение для жителей прибрежной Арктики. Топить печь на кордоне на основе местных ресурсов невозможно. Их нет – растёт трава да ягель, и крошечная ива. Заготовка из плавника дров на морских пляжах и у дельт рек – это потливая возня, да ещё, зачастую, и на глазах у медведей.
Нужно снабдить кухню пресной водой. В Арктике полно влаги, но на севере Ямала, Гыдана и на островах Карского моря с её качеством есть проблемы. Эти тундры раньше покрывал океан. Ручьи до сих пор солоноваты. Устья рек – приливные. С пригодной для питья водой хорошо не в каждом урочище. Спасают проверенные озера, реки и большие лужи от снежников.
Еще люди заняты тем, что добывают себе пропитание. Провианта из заброски не то, что мало. Его ассортимента недостаточно для человека в тундре. Особенно на долгие месяцы кордонной жизни. Выход есть. Рыбалка. «Сетки проверять: рыбу доставать, чтобы было что покушать – на тушенке не сильно проживёшь», – продолжает Горчаковский.
Отдаленность кордона от мира и скромное финансирование приводят к тому, что порой на острове находятся всего два человека. «Были годы, когда на Шокальского был только я и инспектор Виктор Лапсуй. Доставить что-то для людей на остров – проблема. Четыре с половиной лётных часа вертолётом из Тазовского», – объясняет учёный. Да и не все приезжие исследователи готовы безвылазно проводить месяц за месяцем так далеко.
«Я долгое время не мог отвязаться от Зенита»
Есть сезоны, когда на кордоне людно. Прилетает группа из 4-5 учёных. Кто-то считает птиц, другие ловят беспозвоночных. До Тазовского они добираются за свой счёт, а там подсаживаются на «заповедный» рейс. «Если удаётся, к нам приезжают люди из разных организаций – из Института проблем экологии и эволюции и Института океанологии РАН, студенты и аспиранты из МГУ. Кто-то пишет диссертацию, другие мечтают побывать. Мы обеспечиваем им проведение научно-исследовательских работ», – говорит о происходящем Горчаковский.
Калейдоскоп лиц в таком месте остаётся в памяти: «Один год у нас работала девочка-ботаник, очень хорошая. Был у нас сотрудник, который ловил леммингов. Определял половой состав и репродуктивность».
«Несколько тем в разработке, по ним мы проводим исследования. Орнитофауна – наблюдение за видовым составом, численностью и динамикой птиц – их на территории 76 видов. Морские млекопитающие – кольчатая нерпа, лахтак, белуха. Фиксируем – сколько, когда и в каком месте их появилось. Гыданская популяция диких северных оленей. И продуктивность растительных сообществ», – объясняет Горчаковский.
В заповедных тундрах нашли десятки видов мхов. «Они определены геоботаником Людмилой Никитичной Бельдиман. Молодая женщина, но хороший специалист по арктической флоре – таких по пальцам пересчитать в России», – продолжает Горчаковский.
Полевой сезон для сотрудников заповедника (ныне парка) – это и белые медведи, которые кормятся здесь зимой, убивая нерпу и лахтака на льду. Десятки зверей вынуждены оставаться на суше после раннего ухода припайного льда. Медведи околачиваются по берегам и плавают между островами и материком. Исследователи определяют пол, возраст, упитанность особей и маршруты передвижения белошкурых гигантов. Андрей Горчаковский страха перед хозяевами Арктики не испытывает и смотрит на соседей философски (но все подробности будут в третьей части гыданского цикла на Go Arctic).
Горчаковский – фотограф. Те счастливчики, которым довелось увидеть его работы – ценят их. Многие снимки дождались полиграфии. Дело началось с «Зенита», как шутит Андрей: «Я долгое время не мог отвязаться от него». Достигнув высот в мастерстве работы с пейзажем, он… не претендует на признание: «Масса фотографий у меня с Гыданского. Иногда получаются неплохие фотографии птиц, животных. Внуки посмотрят. Но выбрать их для СМИ – для меня напряг. Ну, летит сибирская гага, красивые уточки, … некоторым начхать на этих уточек, другим – медведя подавай».
В заповеднике без верной зеркалки сложно. «Фотографии помогают мне в работе. Сфотографировал встречных птиц по дороге. Пересмотрел, определил – пол, состояние, занёс их в дневник. Например, сибирского конька определили только по фото. Западная граница его ареала идёт почти по Енисею. Благодаря снимку определили, что он гнездится и у нас. Несёт муху в клюве. Значит, гнездится», – раскрывает свои научные «тонкости» Андрей Горчаковский.
К уровню полигона для полярной науки за четверть века своей истории «Гыданский» не приблизился. «Кое-что удавалось сделать. Наукой это не назвать. Исследования не настолько систематические, чтобы делать определённые прогнозы или выводы», – признаёт Андрей.
Данные, которые собирали на краю земли, заместитель по науке включает в «Летопись природы». Но Гыдан в литературе представлен слабо. Как-то выходил спонсорский альбом «Невиданный Гыдан». Рассеяны по локальным научным журналам познавательные статьи – плод многолетних наблюдений. Институтом океанологии был снят фильм «Метка», но в сеть ничего дальше трейлера не пошло.
Интересующихся «Гыданским» Горчаковский направляет к одному фолианту: «Есть книга «Заповедники Сибири». Её верстал Институт проблем экологии и эволюции. Там всё хорошо про нас написано».
Сам носитель полувекового полярного опыта превращаться в летописца Тазовских дебрей не планирует. Хотя его историй хватило бы не на одну книгу, а проблем с литературным талантом у старожила нет. Его почти сосед, из Надыма – Вадим Гриценко, зажив северами Нижнего Приобья, выдал россыпь ярких книг на стыке науки и прозы. Но….
«Книгу про Гыдан я писать не собираюсь. Пишу научные работы, чтобы народ мог ими пользоваться. Но в последнее время нечасто. Это… почти не имеет смысла», – несколько отстранённо произносит Горчаковский. Почитать то, что есть, можно на Cyberleninka.ru.
Покидают остров Шокальского по-разному. Договориться о борте осенью нелегко: школьные рейсы в интернаты, заброски ветеринаров на вакцинацию оленей от сибирской язвы, или по стойбищам гуляют избирательные комиссии с телевидением. «Когда есть возможность выбраться, тогда и выбираемся. В августе, в конце октября», – уточняет полярник.
Полевой сезон закончен. Рюкзаки собраны. Томительное ожидание. И вот посторонний шум вторгается в звуки прибрежной тундры. В свинцовых облаках Арктики показывается инородная точка. Вертолёт садится. Люди бегом залетают в салон, придерживая шапки, чтобы их не сорвала ударная волна от вращающихся лопастей. Покачиваясь, борт отрывается от земли. На юг. Кордон пустеет. Скоро зима. Лютый хлад. Безлюдье.
«На Шокальского никто не зимует. Постоянно жить на кордоне невозможно. Нет возможности обеспечить людей продуктами и горючим», – сказал мне собеседник.
«Гыданский» – получилось то, что получилось.
Государственный природный заповедник «Гыданский» появился на карте округа 7 октября 1996 года. Поначалу он числился в ведомстве тазовского Комитета по охране окружающей среды, в котором Андрей Горчаковский работал с 1995 года. В девяностые в тундрах удалось провести несколько полевых сезонов. Но до 2000 года у заповедника даже не было своей администрации. Потом появился директор и бухгалтер. Пошло финансирование.
Предыстория заповедника долгая.
«В нашей Арктике в 1980-е годы практически не было заповедников. И некоторые вперёдсмотрящие учёные, такие как зоологи Евгений Евгеньевич Сыроечковский и Владимир Николаевич Калякин, вышли с предложением в департамент правительства РСФСР – создать заповедник на крайней оконечности Ямала и Гыданского полуострова. Территория эта ценна тем, что на ней гнездится огромное количество водоплавающих и околоводных птиц. Через неё весной и осенью проходит Восточно-атлантический пролётный путь водоплавающих птиц. Мощная артерия – сотни тысяч птиц. Ещё есть Рамсарская конвенция об охране водно-болотных угодий. Все эти угодья полностью представлены на Ямале и на Гыдане. Плюс виды, внесённые в «Красную книгу», и посещающие территорию – морж, белый медведь. Дикий северный олень уже тогда был не в очень большом количестве и нуждался в охране», – развернуто излагает для Go Arctic Андрей Горчаковский.
Ученые предложили покрыть заповедником 4 миллиона гектаров – 40000 квадратных километров. Спустя годы получили 8000 «квадратов». И не Ямало-Гыданского, а просто «Гыданского» заповедника. Проект в 1990-е столкнулся с сопротивлением «Газпрома». И Министерства обороны, чьи гарнизоны со времен «холодной войны» ещё стояли, скучая в самоизоляции, во мгле туманов и метелей, на островах Белом и Неупокоева, и южнее.
Потом был другой проект, в который включили большую часть прилегающей к Гыдану и прибрежным островам акватории. Он тоже встретился с давлением гигантов добывающей отрасли. Не испытывающая никогда проблем с территорией страна, казалось бы, могла без проблем отдать то, что очертили учёные. Но получилось то, что есть, как говорится.
«Десять лет назад наша территория была даже на 1700 квадратных километров меньше. Обрезали (от планируемой) акваторию, острова и не удосужились посчитать оставшуюся площадь. Никого это не беспокоило. Мы долбили Министерство природы. Начались переговоры…. Я пытался добиться, чтобы в заповедник включили прибрежную акваторию Карского моря, острова – Неупокоева и Вилькицкого. Однако взамен дали Юрацкую губу – это обширная, мелководная лужа. Такой ценности, как прибрежная акватория, хотя бы в пределах 10-метровой границы от берега, она не представляет», – сожалеет ученый.
А в разгар первого «ковидного» года заповедник «Гыданский» ушел в историю. Исчез с карты. Его переименовали в нацпарк «Гыданский». Тенденция превращения российских заповедников в парки не обошла и детище нашего собеседника. Окружные СМИ, впрочем, продолжают по инерции называть территорию заповедником. Топоним не поменялся, но структура и задачи – кардинально.
Чем отличается заповедник от национального парка?
«Заповедник по законодательству, несмотря на поправки, которые, походя, вносят Министерство природы и Государственная дума – особо охраняемая природная территория. Изъятая из хозяйственного использования и закрытая для посещения. Задача заповедника – сохранение природного комплекса в том состоянии, в котором он находится, вместе со всем, что в нём обитает. Изучение естественных процессов на территории. Экологическое просвещение населения, проживающего в районе, где действует заповедник», – излагает канцеляризмы заместитель директора по научной работе.
Теперь на севере Гыдана иначе. Парк разделён на зоны. Осталось заповедное ядро с режимом, как в заповеднике. «Разделение на зоны вредно для животного мира. Заповедник и так небольшой, а его разделили на эти зоны», – считает собеседник. Есть места, в которых «подразумевается» появление тех самых троп для туристов, на которые ставят заезженную приставку «экологическая», собирая деньги за визиты. Чем постигающие коммерцию российские нацпарки и занимаются, пока в Финляндии все и так доступно (впрочем, это тема другого разговора).
Правда на острове Шокальского за коммерческие прогулки с видами на вальяжных, хотя и голодающих от летней бескормицы полярных медведей речи даже и не идёт.
Почему в нацпарке «Гыданский» нет туристов?
Путешественников, посетивших заповедный север Гыданского края – пересчитать по пальцам. В интернете давно лежит эмоциональный отчёт небедного рыболова, побывавшего на острове Шокальского. И всё. «Никакого потока туристов на Гыдан нет, да и сложно его представить – с такими ценами на вертолёты», – констатирует Андрей Горчаковский.
Как отмечает «замдир» по научной работе, для туристов сначала элементарно создаётся инфраструктура – тропы, строения, и готовятся экскурсоводы. Вкладываются в это деньги. После чего нацпарк приносит хоть какую, но прибыль. «Организация туризма – это немаленькие средства. Деньги, которые намного превышают наш годовой бюджет. Никто нам пока их не передал», – объясняет Горчаковский, и заключает: «Принимать толпу туристов, даже если у них хватит денег на аренду вертолёта, парк не сможет. Штат маленький.»
«Человека надо привезти на Шокальского, возить на лодке, сопровождать его везде по острову, чтобы его медведи не сожрали. Всё это требует времени», – уточняет он.
Скептически говоря о туризме, Горчаковский возвращается к последствиям дробления заповедника по лекалам нацпарков: «Да и таблички – сюда летайте, а здесь не суйтесь, не везде повесишь. А туристы будут вытаптывать. Они же неграмотные, читать не умеют».
«Наше преобразование в национальный парк неоправданно», – считает собеседник. И добавляет: «Как писали в советское время на плакате «Берегите природу – мать свою», так и у нас».
В третьей части цикла – жизнь в окружении отощавших белых медведей, и почему звери не съели сотрудников заповедника «Гыданский». И честный ответ на мучающий всех вопрос – сколько в российской Арктике полярных медведей?
Фото: Михаил Пустовой
Использованные для статьи ресурсы:
публикации по теме
Подписка оформлена, спасибо!
далее в рубрике
