Русские поморы в описаниях Архангельской губернии в литературе ХIХ — начала ХХ века

Тема поморов стала обычной в описаниях Архангельской губернии с середины ХIХ века.

Русский Север Поморы Кемь С.в. максимов В.п. верещагин

8 июня, 2022, 14:34

Русские поморы в описаниях Архангельской губернии в литературе ХIХ — начала ХХ века

ХIХ век стал временем поморов в созданной в 1796 году Архангельской губернии. Русские поморы стали региональным сословием в этой губернии. При поддержке государства к середине ХIХ века на Белом море был создан крестьянский поморский морской флот — чуть ли не единственный частный коммерческий каботажный флот в России. Тема поморов с середины ХIХ века стала обычной в описаниях Архангельской губернии и отдельных её уездов — Колы, Кемского уезда и т. д. Русских поморов Архангельской губернии описывают в литературе разного рода — от научных по форме произведений до беллетризованных повествований о частных путешествиях.

Источники сведений о поморах. Классификация

Для начала классифицируем эти описания Архангельской губернии ХIХ — начала ХХ веков, содержащие сведения о русских поморах:

— описания Архангельской губернии, составленные её главными администраторами — губернаторами А.П. Энгельгардтом (1893—1901) и С.Д. Бибиковым (1912-1917);(1)

— описания Архангельской губернии, составленные по направлению из военного ведомства офицерами Генерального штаба А.Э. Циммерманом и Н.И. Козловым в середине ХIХ века.(2) Эти отличные публикации выполнены в научной стилистике.

В этот раздел, казалось бы, следовало отнести и весьма известное описание путешествия в Архангельскую губернию, выполненное в стиле путевой беллетристики С.В. Максимовым, поскольку его поездку финансировало российское Морское ведомство, интересовавшееся местными ресурсами для своих нужд.(3) Таковые в Архангельской губернии были связаны с поморами. Отсюда особый интерес к поморам в сочинении С.В. Максимова. Но в итоге оно оказалось настолько популярным у российских читателей, что выдержало несколько изданий вплоть до современных.

В целом же, все сочинения названных «военных» обозревателей Архангельской губернии особо отличает интерес к местному народному морскому судостроению и морским занятиям местного населения — русских поморов:

— описание Архангельской губернии, выполненное местными культурными энтузиастами вроде архангелогородского священника Козьмы Молчанова (1767-1812) или учителя В.П. Верещагина (1827-1851).(4) В этом разделе интерес представляют и отдельные очерки из местного периодического издания «Архангельские губернские ведомости», позднее опубликованные в Архангельске отдельным изданием.(5) К этому разделу можно отнести и отдельные статьи поморской тематики в периодическом издании «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера» (1909-1919).(6) В рамках созданного в 1908 году Архангельского общества изучения Русского Севера (АОИРС) были созданы поморские отделы: Поморский (1909), Виремский (1913), Сорокско-Карельский (1913), целью которых было изучение Поморского края Архангельской губернии. В январе 1916 года Поморский отдел АОИРС был преобразован в отдельное от него Общество изучения Поморского края.(7) Начавшаяся революция помешала его работе. В целом, АОИРС в публикациях в своих «Известиях» достиг высокого научного уровня, до сих пор не превзойдённого в местном краевеведении в Архангельске во все последующие эпохи;

— многочисленные описания Архангельской губернии, выполненные внешними наблюдателями. (8) К ним следует отнести и описание Архангельской губернии в трудах путешественников, либо сопровождавших видных официальных лиц, либо совершавших поездки из различных творческих побуждений — художников или литераторов;(9)

— описание мореплаваний по арктическим морям, омывающим берега Архангельской губернии, таких, как будущего вице-адмирала А. П. Лазарева (1787-1849) и Ф. П. Литке (1797-1882);(10)

— описание Архангельской губернии в первом туристическом путеводителе по региону Д. Н. Островского 1898 года;(11)

— тема поморов в копеечных изданиях для народного просвещения. (12)

XIX век. Становление поморской темы

Дальнейший подробный обзор литературы следует предварить несколькими общими замечаниями.

Первое. Тема поморов становится постоянной в литературе лишь с середины ХIХ века, т.е. со времени, когда Поморский край в Архангельской губернии был окончательно сформирован и русские поморы стали по существу региональным сословием на основании принятого законодательства Российской империи. До этого времени встречались отдельные описания, в которых «поморы» в Архангельской губернии совершенно не упоминались. Вместо них в сюжетах обычно шли «промышленники».

Таковым, например, является «Землеописание Российской империи» 1810 года Е.Ф. Зябловского.(13) Первые русские журнальные публикации начала ХIХ века о промысловых экспедициях на Шпицберген также не знают «поморов».(14)

В изданном в 1820 году сочинении известного арктического исследователя и будущего вице-адмирала А.П. Лазарева (1787-1849) в связи с его плаванием на Новую землю, упоминаются местные «мореплаватели» и «промышленники».(15) Но о поморах уже писал в своем сочинении, изданном в 1828 году, другой русский мореплаватель, географ и исследователь Арктики Ф.П. Литке (1797-1882). В тексте Ф. П. Литке около ста раз упоминаются «промышленники», несколько раз — «кормщики», но упоминаются и «поморы». У Литке достаточно подробно описана организация дела на мурманских промыслах. Он, к примеру, первым в русской литературе сообщил о легальной поморской торговле с Норвегией жителей Колы и дал следующее определение поморам: «Поморы — под сим названием разумеют вообще жителей берегов Белого моря».(16)

Окончательное утверждение темы поморов в описаниях региона знаменует собой вышедшее в 1858 году популярное издание «Русский иллюстрированный альманах».(17) Среди картин «Русского Севера» альманах в разделе «Поморы и беломорские женщины» представил их на четырёх гравюрах.

Очевидно, что «беломорские женщины» (также см. иллюстрацию заставки) появились от незнания такого понятия как «поморка».

Это первое точно идентифицируемое изображение поморов. В альманахе автор сопроводительного текста Ф.А. Фёдоров дал следующее определение «поморам»: «Жители прибрежьев Белого моря известны под общим названием поморов. Главное занятие их состоит в рыбных и звериных промыслах».(18)

Второе. Поморы проживают исключительно в Архангельской губернии. Во всех описаниях Архангельской губернии поморы составляют часть её населения, при этом его меньшинство. По одним определениям поморы — это исключительно население прибрежных территорий Белого моря — Поморья. При этом слово «поморье» зачастую писалось в изданиях ХIХ века с прописной буквы. «Поморье» с прописной буквы по тогдашнему значению этого слова — это собственно и есть «побережье».

По другим версиям — преобладающим, поморы — это население конкретной прибрежной территории в Западном Беломорье — Поморья (Поморского берега) в Кемском уезде Архангельской губернии. От этого топонимического «Поморья» русские поморы, его населявшие, и получили свое название и идентичность.

В литературе ХIХ века существует и «компромиссный вариант» определения. Согласно ему, поморы в Архангельской губернии проживают по берегам Белого моря, но настоящие поморы — это те, кто проживают в «Кемском Поморье». Т.е. «настоящие» поморы — это прибрежное население Кемского уезда. Подобные варианты локализации отражают тот факт, что первоначально с ХVI века идентичность «поморцы» присутствовала только у населения Западного Беломорья и лишь с конца ХVIII века и в первой половине ХIХ века в варианте «поморы» распространилась на население других берегов Белого моря.

Третье. Русские поморы в Архангельской губернии в подавляющем своем большинстве числятся по крестьянскому сословию, но основное их занятие, как это было привычным для русских наблюдателей, не в сельском хозяйстве, а в морских промыслах. Эта основная их культурная особенность обусловлена местным суровым климатом и географией места их проживания.

Т.е. поморы имеют особую культуру. В литературе она была впервые отмечена ещё во второй половине ХVIII века. В литературе ХIХ века эта культура достаточно подробно описана. В частности, именно с поморами связывали мурманские рыбные промыслы. После 1860-х годов интерес к Мурману и поморам обусловлен общим интересом к перспективам колонизации на обращённой к Арктике части Кольского уезда. Это стимулировало интерес к поморам в разножанровой литературе конца ХIХ — начала ХХ века.

Четвертое. В целом, описательная литература ХIХ века даёт массу вполне конкретного материала о «русских поморах». Однако современная историография совершенно не пользуется этой литературой для научного исследования проблемы. Эта литература ХIХ века примечательна и отдельными своими сюжетами, которые были использованы в современном поморском историческом мифе. Эти частные сюжеты вошли в современный поморский миф, причём современные мифотворцы совершенно не знают об их конкретных источниках в литературе ХIХ века. Пришедшие из литературы ХIХ века и изменённые мифические сюжеты о поморах транслируются современными творцами поморского мифа как само собой разумеющиеся истины без обращения к источникам.

"Очерки Архангельской губернии" В.П. Верещагина

Из описательной литературы для поморской темы особую важность имеют два произведения середины ХIХ века — это «Очерки Архангельской губернии» 1849 года издания за авторством В.П. Верещагина и «Год на Севере» 1859 года издания С.В. Максимова. При этом Максимов — знаменит в русской литературе, а Верещагин почти не известен, хотя его сочинение в отношение темы поморов является первым фундаментальным трудом.

Василий Петрович Верещагин (1827-1851) окончил Архангельскую губернскую гимназию и служил учителем истории и географии в различных училищах Архангельской губернии. В 1848 году он был переведён в Санкт-Петербург с «тем же званием». В.П. Верещагин печатал свои статьи в различных периодических изданиях. В своей крупнейшей работе «Очерки Архангельской губернии» он посвятил отдельные разделы отдельным регионам Архангельской губернии — Беломорской Карелии и карелам (с. 154-187), Поморью и русским поморам (с. 188-252), Лапландии и лопарям (с. 30-154).(19) К сожалению, талантливый описатель особенностей этнографии Архангельской губернии В. П. Верещагин умер совсем молодым — двадцати четырёх лет, от заболевания чахоткой.

В своей работе Верещагин определяет «поморов» или в другом его написании — «поморцев», как русское население прибрежной полосы Кемского уезда Архангельской губернии. Поморы у Верещагина — это не всё население прибрежий Белого моря, а только его часть в самой густонаселённой части прибрежья в районе Кеми. В этой связи Верещагин подробно описал мурманские промыслы русских поморов и весь их каждогодичный хозяйственный оборот: с пешим походом на Мурман и с плаваниями из Поморья в Архангельск и из Архангельска на Мурман и в Норвегию, а потом возвращение после осенней архангельской ярмарки к себе домой в Поморье для перезимовки:

«К сентябрю месяцу все поморские суда с грузами рыбы и рухляди то с Мурманского берега, то из “Норвеги” спешат прибыть в Архангельск, где в то время начинается ярмарка. Распродавши свой товар, поморы отправляются домой, где их с нетерпением ждут родные».(20)

В.П. Верещагин так описывает завершающую сезон поморскую торговлю в сентябре на Маргаритинской ярмарке в Архангельске:

«Набережная города есть базар, средоточие архангельской торговли. Осенью этот рынок наиболее оживляется: тогда обыкновенно бывает ярмарка. Но эта ярмарка не то, что ярмарка других городов: приезжих торговцев почти нет... Зато господствуют на этой ярмарке поморы: тысячи лодей окружают три пристани и распространяют далеко по городу вовсе не ароматический запах солёной рыбы. В прежние времена к этим берегам [в Архангельске] приставали купеческие корабли, но теперь река обмелела и доступна лишь для лодей».(21)

Поморы у Верещагина — это особая группа в населении Архангельской губернии. Отличие поморов от остального населения Архангельской губернии — это их культура, но не только.

В.П. Верещагин предложил идею, которая в настоящее время стала ключевой в современном поморском историческом мифе — о финно-угорском субстрате, лежащем в основе «поморского этногенеза». Разумеется, Верещагин не знал такого понятия как «субстрат». Он писал о финском влиянии, в результате которого одни русские Архангельской губернии — поморы стали резко отличаться от других русских в этой губернии:

«Подвергшись влиянию русских здешние финны, в свою очередь, произвели на них тоже некоторое влияние. От этого взаимного действия одного народа на другой произошла перемена в нравах, обычаях и языке каждого из них, т.е. вышло то, что кореляки отстали от древних финнов, а русские поморцы приобрели такие особенности, которые резко отличают их от прочих русских, живущих в той же Архангельской губернии. А как произошло это — я сейчас объясню вам. Известно вам, что все здешнее Поморье было некогда занято финнами; когда-же пришли сюда русские, то финны должны были уступить им береговое пространство Белого моря и покориться новым пришельцам. В последствии победители и побеждённые слились в одну массу: таким-то образом составилось племя здешних поморцев, между которыми и до сих пор существуют финские фамильные прозвища. Только те финны, которые жили вдали от морских берегов, долго ещё оставались в прежнем состоянии; но ныне и те ничем, кроме родового языка своего, не отличаются от поморцев».(22)

Как видим, идея Верещагина в своей основе отличается от современной концепции о финно-угорском субстрате определением пространства Поморья. По Верещагину, отличие это касается только русских, проживающих в Поморье — на побережье в Кемском уезде. Современный поморский исторический миф, сочинённый в Архангельске проф. В.Н. Булатовым (1946-2007) и др., рассматривает в качестве такового пространства для финно-угорского субстрата т.н. «протопоморов» в «большом Поморье», т.е. обширном пространстве от Вологды до Урала.(23)

В.П. Верещагин определил, что поморов отличает особая система хозяйствования:

«Приморский житель нигде почти не бывает земледельцем, а уж тем более на севере. Спросите какого-нибудь здешнего помора, от чего у них не родится хлеб, — и вы получите в ответ, что уж тут земля такова, что хлеба не дает. Задайте этот же вопрос о том же месте другому помору, и он вам скажет, что хлеб не родится от того, что мороз рано побивает его. Из этих разнородных ответов можете составить себе понятие, каковы земледельцы здешние поморы... Поморье всегда останется страною неземледельческой. Морские промыслы всегда будут главным средством к существованию жителей этого края».(24)

В отличие от поморов, указывает В.П. Верещагин, «главное занятие подвинских жителей состоит в земледелии и скотоводстве».(25)

В своем сочинении Верещагин большое внимание уделил поморскому мореплаванию, поморскому судостроению и поморским промыслам.

Он сообщает, что поморское мореплавание в основном прибрежное, т.е. каботажное. «Оно ограничивается более Белым морем и Ледовитым океаном, от северных гаваней Норвегии до берегов Новой Земли. Немногие из поморов ходят в Петербург и на Шпицберген (по здешнему Грумант)».(26)

Верещагин первым в литературе сообщил о рукописных поморских лоциях, по которым поморы осуществляли свои прибрежные (каботажные) плавания:

«У некоторых кормщиков есть памятные книжки, в которых или ими самими, или их отцами, записаны некоторые заметки о мелях, коргах и о времени “перевалов”, т. е. поворотов курса».(27)

Культура определяет, по Верещагину, преимущества поморов перед остальным населением Архангельской губернии:

«У них больше, нежели у прочих жителей губернии, развит дух промышленности и торговли, а с ним вместе развились предприимчивость и самодеятельность. В какой же именно степени существует такое развитие, — это уже другой вопрос. Довольно и того, что помор имеет много преимуществ пред жителем южных уездов Архангельской губернии. Число людей богатых между поморами гораздо больше, нежели там, и хотя все жители Архангельской губернии вообще не “ударят лицом в грязь” вследствие свободного развития своей исторической жизни, но поморы и в этом берут верх. Круг знаний и понятий помора по-своему обширен: образ жизни, путешествия и торговые сношения — всё увеличивает умственный запас его».(28)

Однако в определении Верещагиным преимуществ поморов дальше по тексту наблюдаем известное противоречие. По Верещагину, поморы — русские, но архаичные по базовым установкам своей культуры: «Называя себя русаком, помор вполне сохранил национальную добродетель наших предков».(29) Однако, указывает дальше Верещагин, архаичность у поморов имеет обратную сторону — это культурная косность. Он определяет:

«Главная причина такой слепой приверженности к заведенному порядку есть — старообрядчество, неразлучное с тысячью предрассудков, оковывающее умы поморов».(30)

В. П. Верещагин сообщает о том, что «Николай Чудотворец весьма почитается в Поморье. Там придают ему имя Милостивого. Нет почти селения, где бы не было церкви или часовни во имя этого чудотворца. Есть поговорка: “От Холмогор до Колы тридцать три Николы”».(31)

Эта поговорка про «тридцать три Николы» стала хрестоматийной в современных сочинениях о поморах. Но при этом её первое упоминание в источнике — сочинении В.П. Верещагина -- забыто.

Поморы у С.В. Максимова

Если труд Верещагина с описанием Поморья и поморов основательно забыт, то наоборот -- труд С.В. Максимова, с его описанием Архангельской губернии, благодаря его беллетризованному тексту и современным переизданиям весьма популярен.(32)

Максимов в своем описании Архангельской губернии утверждает, что поморы — это жители побережий Белого моря, отдельных его берегов. В тексте у Максимова отдельно упоминаются: «кемские поморы», «архангельские поморы», «поморы Терского и Карельского берегов», «поморы мезенские» и «терские поморы».(33) По С.В. Максимову, поморы ещё живут на прибрежье Летнего и Онежского берегов Белого моря.(34)

Но из всех этих поморов, по версии Максимова, «исключительно» поморами называются обитатели Кемского берега, поскольку «собственно Поморьем» на Белом море является «Поморский берег». Максимов утверждает:

«Поморским берегом, или собственно Поморьем, на языке туземцев называется западная часть Онежского залива между двумя уездными городами губернии: Онегой и Кемью. Дальние поморы мезенские и терские обыкновенно зовут этот берег Кемским. Мы следуем первоначальному названию этого берега по той причине, что поморцами, поморами называются исключительно обитатели Кемского берега».(35)

Возвратная форма — «называются» -- очевидным образом указывает на явление, которое в современной антропологии называется «идентичность». Т.е. «кемские поморы» по своей идентичности — «поморы».

Но по другой версии С.В. Максимова? «собственно Поморье» имеет в Западном Беломорье большую протяж`нность — «начиная от городка Онеги и оканчивая последними деревнями дальней Кандалакшской губы — Княжой и Кандалакшей».(36) Т.е. под «Поморьем» С. В. Максимов разумеет не только «Поморский берег», но и «Карельский берег» до Кандалакши. Следовательно, носители поморской идентичности проживали по всей береговой линии Западного Беломорья.

В других фрагментах «Года на Севере» это «собственно Поморье» именуется у С. В. Максимова «кемским Поморьем».(37) Его и населяют «кемские поморы».

Центр «собственно Поморья», утверждает Максимов, — город Кемь, который "по всей справедливости, почитается центром промышленной деятельности всего Поморского края".(38) В другом фрагменте Максимов утверждает, что Кемское Поморье — это «корень всего Поморского края».(39) Таким образом, С.В. Максимов знает и такое ключевое для истории «русских поморов» в ХIХ веке понятие, как «Поморский край». Но он не концентрирует в «Годе на Севере» внимание своих читателей на нём, хотя «Поморским краем» в российском законодательстве середины ХIХ века и определялась территория проживания всех «русских поморов» в Архангельской губернии.

Губернский центр — Архангельск, -- по С.В. Максимову, не относится к Поморью: «Самый Архангельск представлял более оживлённую картину, чем тогда, как оставлял я этот город для Поморья».(40)

Максимов определённо считает поморов за «простых русских людей».(41) Здесь он обращает внимание на их речь, называя ее «наречием», т.е. диалектом в тогдашней терминологии:

«Едва понятная, по множеству провинциализмов, речь моего собеседника была для меня ещё не так темна и запутанна, как темна, например, речь дальних поморов. На наречие ямщика, видимо, влияли ещё близость губернского города и некоторое общение с проезжающими. В дальнем же Поморье, особенно в местах удалённых от городов, мне не раз приходилось становиться в тупик, слыша на родном языке, от русского же человека непонятные речи. Прислушиваясь впоследствии к языку поморов, наряду с карельскими и древними славянскими, я попадал и на такие слова, которые изумительны были по своему метко верному сочинению, таково, например, слово нежить».(42)

В другом фрагменте С.В. Максимов называет язык поморов «поморским наречием» — «всегда метким и оригинальным».(43)

В целом, можно сделать выводы по работе С.В. Максимова. Он подробно описал в ней поморские промыслы на Мурмане, поморское мореплавание и поморское судостроение. Однако, как и в случае с определением поморов, Максимову очевидным образом не хватает определённости и завершенности в его тексте в отношении поморов. Так, например, ему осталось неизвестно государственное законодательство о поморах и поморской торговле. В этой связи он не рассматривает поморскую торговлю как особенное явление в Российской империи, когда представителям крестьянского сословия была разрешена внешняя торговля с норвежцами. Из описания Максимова у читателя может даже сложиться впечатление, что поморская торговля с Норвегией была контрабандной.(44)

Отдельные противоречия в отношении описания поморов и Поморья у С.В. Максимова, в частности, связаны и с тем, что он использовал литературу своих предшественников при составлении описания Архангельской губернии. Однако нигде в своём тексте С. В. Максимов эти литературные тексты, послужившие ему источниками, не упоминает. Очевидно, что в этом плане «Год на Севере» нуждается в текстологическом исследовании.

(Продолжение следует.)

Автор: Дмитрий Леонидович Семушин, архангельский историк, кандидат исторических наук, специалист по исторической географии Русского Севера, Ph. D. Венгерской академии наук.

(1) Очерк путешествия архангельского губернатора А. П. Энгельгардта в Кемский и Кольский уезд в 1895. Архангельск, 1895; Энгельгардт А. П. Русский Север. Путевые записки. СПб., 1897; Бибиков С. Д. Архангельская губерния, ее богатства и нужды по обзору 1912 года. Архангельск, 1912.

(2) Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. 2. Ч. 1. Архангельская губерния. Сост. А. Э. Циммерман. СПб., 1853; Материалы для географии и статистики России. Архангельская губерния. Сост. Н. И. Козлов. СПб., 1865;

(3) Максимов С. В. Год на Севере. СПб., 1859.

(4) Молчанов, К. С. Описание Архангельской губернии, ея городов и достопримечательных мест со многими древними историческими известиями и замечаниями. СПб., 1813; Молчанов К. С. Описание Архангельской губернии. М., 2009; Верещагин В. П. Очерки Архангельской губернии. СПб., 1849.

(5) Архангельский сборник или материалы для подробного описания Архангельской губернии. Ч. 1-2. Архангельск, 1863, 1865.

(6) Цейтлин Г. Поморские вечеринки // Известия АОИРС. 1910. № 19. С. 28-35; Его же. Свадьба в Поморье // Там же. 1910. № 20. С. 10-30; Его же. Поморские народные сказки // Там же. 1911. № 3. С. 180-200; Александров А. Грамотность и пьянство в Поморье // Там же. 1911. № 8-9. С. 687-695; Зобков С. Поморская деревня, ее жизнь и нужды // Там же. 1911. № 11. С. 860-863; Цейтлин Г. Народные игры в Поморье // Там же. 1911. № 13. С. 7-20; Его же. Знахарство и поверья в Поморье // Там же. 1912. № 1. С. 8-16; Мурманский вопрос в освещении Поморского отдела АОИРС // Там же. 1913. № 5. С. 210-212; Дуров И.И. Из нужд Поморского побережья // Там же. 1913. № 12. С. 565-567 и др.

(7) Общество изучения Поморского края // Там же. 1916. № 2. С. 80.

(8) фон Пошман А. П. Архангельская губерния в хозяйственном, коммерческом, философическом, историческом, топографическом, статистическом, физическом и нравственном обозрении. Т. 1-2. Архангельск, 1866-1873.

(9) Случевский К. К. По Северу России. Т. 1-2. СПб., 1886; Суслов В. В. Путевые заметки о Севере России и Норвегии. СПб., 1889; Львов Е. Л. По студеному морю: поездка на Север. М., 1895; Пришвин М. М. За волшебным колобком. Из записок на крайнем Севере России и Норвегии. СПб., 1908.

(10) Плавание брига «Новая земля» под начальством флота лейтенанта А. Лазарева. СПб., 1820; Литке Ф. П. Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый Океан. Ч. 1-2. СПб., 1828.

(11) Островский Д. Н. Путеводитель по Северу России. Изд. 2. СПб., 1899.

(12) Русская земля. Природа страны, население и его промыслы. Сборник для народного чтения. Т. 1. Область крайнего Севера. Сост. Я. И. Руднев. СПб., 1899; Александров Н. Где на Руси какой народ живет и чем промышляет. Чтение 1-е. Изд. 5-е. М., 1897. Архангельский край. Под ред. А. Ф. Соколова. 5-е изд. СПб., 1904; Инфантьева П. Мурманские зуйки. Рассказ из жизни поморов. СПб., 1911; Тулупов Н. В., Шестаков П. М. Белое море и поморы. Книжка для чтения на третьем году обучения. М., 1913.

(13) Зябловский Е. Ф. Землеописание Российской империи для всех состояний. Ч. 3. СПб., 1810. С. 447-515.

(14) Приключения Суханова, русского природного ваятеля // Отечественные записки Павла Свиньина. 1818. С. 188-219; Допросы русских промышленников о Шпицбергене // Дух журналов. 1818. № 21. С. 634–646.

(15) Плавание брига «Новая земля» под начальством флота лейтенанта А. Лазарева. СПб., 1820.

(16) Литке Ф. П. Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый Океан. Ч. 1. СПб., 1828. С. 285; Ч. 2. С. 28.

(17) Русский иллюстрированный альманах. С 200 рисунками, гравированными на дереве. СПб., 1858. С. 33-35.

(18) Там же. С. 33.

(19) Верещагин В. П. Очерки Архангельской губернии. СПб., 1849.

(20) Там же. С. 221.

(21) Там же. С. 397.

(22) Там же. С. 155-156.

(23) «Этногенез поморов был обусловлен слиянием культур протопоморских, преимущественно угро-финских (чудских) племен Беломорья и первых древнерусских колонистов, активно заселявших территории Заволочья». — Справка о поморах в министерство юстиции, подписанная ректором Поморского государственного университета В. Н. Булатовым.

(24) Верещагин В. П. Очерки Архангельской губернии. С. 165-166.

(25) Там же. С. 353.

(26) Там же. С. 216-217.

(27) Там же. С. 217.

(28) Там же. С. 236

(29) Там же. С. 241.

(30) Там же. С. 239.

(31) Там же. С. 242.

(32) Для ссылок автор пользовался современным изданием: Максимов С. В. Год на Севере. Архангельск, 1984.

(33) Там же. С. 31, 47, 172, 223, 245.

(34) Там же. С. 68.

(35) Там же. С. 245.

(36) Там же. С. 191.

(37) Там же. С. 31, 63, 85.

(38) Там же. С. 246.

(39) Там же. С. 85.

(40) Там же. С. 337.

(41) Там же. С. 45.

(42) Там же. С. 59.

(43) Там же. С. 102.

(44) См. описания поморской торговли с Норвегией у С. В. Максимова: Там же. С. 62, 85, 112, 212, 283, 285, 289, 545.

Так, например, историки-скандинависты САФУ до последнего времени полагали, что поморская торговля со стороны русских поморов в ХIХ веке носила контрабандный характер, хотя она после 1810 года была оформлена в Российской империи законодательно. См.: Зарецкая О. В., Шагин М. С. Становление и трансформация торговых связей поморов с жителями Северной Норвегии к концу XIX века // История и культура Русского Севера и Арктики. Сборник научных статей студентов, аспирантов и молодых ученых САФУ. Сост. О. В. Зарецкая. Архангельск, 2018. С. 79.

публикации по теме

В Ненецком автономном округе ежегодно отмечается памятная дата, День Пустозерска – в память о первом городе в Арктике

Что стоит за проектом «сухопутного дублера Северного морского пути»

По итогам встреч с тундровиками правительство Ямала вносит изменения и улучшения в «дорожную карту КМНС»

далее в рубрике

«Арктика – Регионы»: Ольга Вовк – о пользе межрегионального арктического диалога

На вопросы отвечает заместитель губернатора Мурманской области

Архангельская область в августе: какие события запланированы до конца лета?

Северное поморское лето оказалось насыщенным – фестивали, концерты и ярмарки все еще длятся

«Арктика – Регионы»: Дмитрий Юрков – о вкладе Поморья в развитие северных территорий России

Рассказывает представитель губернатора Архангельской области по развитию Арктики