Вас ожидает Таймыр

Дано: амбициозный человек, выбирающий место профессионального и социального старта либо рестарта.

Требуется: правильная оценка перспектив и возможностей, открывающихся в тех или иных локациях.

Об инерции мечтаний

Москва всех не вместит. Не примет она армии желающих, несмотря на беспрерывное расширение. Этот мегалополис, а именно так называют подобные гипер-агломерации, в обоснованных прогнозах будет стремиться на север, поглощая Тверь, а затем сливаясь с Санкт-Петербургом. Трудно сказать, что именно получится на выходе с учётом того, что у нас в стране центростремительные силы на изумление велики — переехать в Москву хотят слишком многие. Остановить же этот эволюционный процесс невозможно без переноса столицы. Магнетизм мегалополиса очевиден. Тут и наилучшая организация городского пространства с максимальным вложением рубля на квадратный метр площади, и относительная лёгкость поиска нужной работы с отличной по общероссийским меркам зарплатой. Столицы насыщены культурой и досугом, местами развлечения, отдыха.

Пока что это работает. История показала: можно собрать огромное количество людей в одном перенаселённом месте, до поры успешно насыщая «человейник» электрогенерацией, транспортными артериями, системами связи и распределения продовольствия. С чистой водой и утилизацией мусора сложности возрастают на каждом новом цикле экспансии, однако же, и эти проблемы пока что решаемы, по крайней мере, в теории.

У футурологов пока что крайне мало опытного материала для долгосрочного прогноза развития мегалополисов. Как поведёт себя такое образование на пороге численности в 50 млн чел., какие новые проблемы выпятит? Но что-то уже понятно. Приоритет в городской застройке однокомнатных квартир и студий, обусловленный дороговизной столичного жилья — 9 млн руб. за однушку, -- в принципе не позволяет продуктивно рассуждать об успешном решении демографической проблемы... И действительно: ну как в таком пенале заводить ребёнка? Тем более двух, а нужно трёх. Такая застройка, генерирующая поколения чайлдфри, никак не связанных с будущим через потомство, отлично подходит для вахтовой работы армии гастарбайтеров. Им большего и не не надо. С будущим всё в порядке: многочисленная семья на родине, здесь же хватит и купленной вскладчину студии. То есть, с разрастанием мегалополиса, процент иммигрантов и гастарбайтеров неизбежно будет расти, со всеми вытекающими.

Есть и другие существенные риски, связанные с техногенными катастрофами и серьёзными сбоями в работе систем жизнеобеспечения полиса, -- каждый сам может представить алгоритмы и последствия, разворачивать не буду. А пандемия каронавируса явила ещё одно существенное слабое звено — массовую госпитализацию и жёсткие локдауны до полного паралича огромных городов. Последствия зависят от тяжести заболевания и длительности ограничений и могут быть поистине чудовищными, вплоть до полной блокады армейскими заслонами областей размером с европейскую страну. Как это уже было в Китае. Нужно учесть, что вирус SARS-Cov-2 — далеко не самый контагиозный и летальный. На подходе новые вирусы, гораздо более опасные, по мнению специалистов, так что расслабиться не получится. В деталях последствия таких пандемий даже нет желания представлять. Ясно, что мегалополис расселить не получится, проще его закупорить и отдать жителей сепаратору безжалостной эволюции.

Водная проблема, мусорная, эпидемиологическая, иммиграционная... Желающих зацепиться в столице это не останавливает. Слишком велик магнетизм тезиса «здесь много работы, денег, можно жить качественно». А ещё в столицах престижно. Гордое звание москвича, отчасти и питерца, многими воспринимается, как элитарный значок на груди, как диплом «Лиги плюща». Это так же важно, особенно для молодёжи, как и основополагающий магнит: «Только здесь можно стать знаменитым и/или сделать успешную карьеру». Далее начинаются придыхания о социальных лифтах — гениальном западном изобретении в области манипуляции массами.

Да, есть эти лифты в столицах, есть, их действительно много. Вот только все они ранжированы по англосаксонскому образцу с учётом новой кастовости постиндустриального мира. Доступные страждущим подъёмные механизмы ведут лишь на третий этаж, реже на пятый, где, собственно, треки и заканчивается. На третьем много требований к униформе и качеству уборки, на пятом — офисных унижений, корпоративных протоколов и дешёвых кресел менеджера низшего звена. С этих этажей никогда не уехать выше, потому что следующий лифт начинается на десятом, попасть куда простому клерку практически невозможно, как невозможно найти на первом особый «лифт со всеми остановками» для избранных. Вы не в касте. Следующий лифт уже на пятнадцатом, высшие подъёмные механизмы мы обозначать не будем.

Вот так и работают эти самые «социальные лифты» в структурированном небоскрёбе, ступенчато и автономно. Именно поэтому 99% мечтающих о столичной карьере всю жизнь безысходно трудятся офисным планктоном, хотя изредка вы замечаете тех, кто смог прорваться. Но стоит ли суммировать тяготы профессиональной карьеры ещё и с необходимостью каким-то образом обходить кастовые препоны? Это очень серьёзное обременение. Настоящие социальные лифты смонтированы не там.

Это далеко не все неприятные реалии большого города. Чудовищная дороговизна жилплощади такова, что будущий обладатель квадратных метров вынужден на пару десятков лет идти в ипотечную кабалу, высасывающую все финансовые соки из неплохой, казалось бы, офисной зарплаты. Начав путь бурлака в тридцать лет, столичный неофит обретает квартиру в пятьдесят, при этом проблема комфортного жилья не решена. Какие уж там гости, какие дети, если даже жену привести некуда... По сути, решена проблема кельи для затворника, где удобно разве что зависать в соцсетях.

Парадокс: жизнь прожита в суровых самоограничениях, нервная система в хлам, путешествия и интересные хобби растаяли где-то сбоку, семьи нет, а на лучшее жильё уже не хватает сил и возраста.

Парадокс номер два: хвалёное качество столичной жизни реализуется лишь фрагментарно, в редких промежутках между работой в потогонной системе, анабиозом в келье и временем, проведённым в пробках по пути на работу. Ведь расстояния в мегалополисе огромны, а потраченные на их преодоление четыре часа в день — обычное дело.

Парадокс третий, итоговый: время жизни — самое ценное, что у нас есть, его не купить в ипотеку, однако же очень многие готовы тратить его на достижение мифических рубежей, которые не приносят радости свершения. Зачем вам однушка за 9 млн, если можно купить трёхкомнатную за 4 млн, имея московскую зарплату и отпуск в два раза длиннее? Имея полноценную семью, гостей с тортом и путешествуя куда душе угодно каждый год.

Каждый из вас имеет аккаунт в соцсетях и может самостоятельно отслеживать частоту появления красивых фото из окон многоэтажек московских спальных районов и отчётов о длинных отпусках в Сочи, на Байкале, в Праге или Палермо. Часто ли вы это видите у столичных френдов? Нет. Потому что опция доступна только тем, у кого начальная остановка лифта расположена на десятом этаже. Впрочем, большинство цепляющихся за столичное будущее готовы к такой судьбе.

Однако есть люди, решающие не тратить время жизни в пробках и карьерных тупиках, они стартуют с других локаций.

Что такое Север 

Теперь собственно о Севере, как о феномене, у нас в стране с пониманием северов каша. Когда я читаю: «Семён знал, что такое север, потому что вырос в Новосибирске», то мне хочется ужесточить ЕГЭ. Новосибирск? Да это почти Алма-Ата. Это юга, как говорится. Ну и что, что где-то бывает зима? Сильней всего я замерзал в зимней долине реки Или, что северней Алма-Аты. Север-то здесь причём? Магадан не север, Камчатка тоже.

Настоящий Север начинается с Северного Полярного круга, широтной линии, на которой хоть один день в году солнце не поднимается из-за горизонта. То есть, возникает феномен полярной ночи и, соответственно, полярного дня. Чем выше по широте от СПК, тем полярная ночь длинней. Это Заполярье, Арктика.

Всё дело в том, что от этой линии и выше с живой природой что-то происходит. Она чувствует этот астрономический феномен и начинает жить особо, то замедляясь до анабиоза, то ускоряясь до диких скоростей. Всё сложно, и сразу не объяснишь. Например, куропатка восемь месяцев живёт под снегом, там тепло, там она и кормится. Не увидишь. А идёшь на лыжах — прыскает из-под канта... На этих широтах за долгую зиму без солнечной поддержки всё промерзает к чертовой матери. Мерзлота подходит очень близко к поверхности, и поэтому деревья с развитой корневой системой в Заполярье расти не могут. Не пробиваются корни. Сосна, например, не может. Может лиственница, раскидывая корни по поверхности. Но сцепление слабое, и потому это хвойное дерево на зиму уникально сбрасывает иголки. Как листья, потому и лиственница. И её не вырывают свирепые зимние пурги... 

Здесь не принято выживать, это слово для экспедиций и туристов. Все остальные создают устойчивые системы жизнеобеспечения, это определённый образ и способ жизни. Спокойный, уверенный, без метаний, надрывов и лишних подвигов.

Дышишь ровно, мелко, чтобы не обжечь лёгкие. Говоришь быстро, чисто, членораздельно, поэтому у норильчан, например, нет акцента. Можно снять рукавицы в самый лютый холод. Не вертись, не срывай тепловую подушку из воздуха, и мороз не обожжёт. Следи за обморожением у встречных на улицах, предупреждай — мужчина, у вас щека белая! Затащи пьяного в подъезд. Помоги упавшему встать.

Минус сорок. Писатель или блогер напишет целую главу про геройских покорителей Антарктиды, которые с рефлексиями преодолевают зимовку. Я смотрю зимой в окно — внизу в снегу сидят двое шестилеток, грызут чупа-чупс. Роют лопатой сухой, как песок, снег, снежков из такого не слепишь. Они просто гуляют на улице.

Двигатель не заводится! Минус пятьдесят, тревога! Три главы подвига. Вы о чём? А как, думаете, работает Норильский комбинат, как автобусы выходят на линию? Да здесь каждый водила — герой Санина. Только герой этого не знает, отогрел, запустился, поматерился, и быстрей на линию. Дел-то.

Ниже линии СПК идёт Приполярье, так его называют, это «как бы Север». Разделение произошло во времена СССР, когда все бились за коэффициенты и полярные надбавки. Возникло даже понятие: «Районы, приравненные к Крайнему Северу». И если москвичей испортил квартирный вопрос, то всю Сибирь — битва за северные коэффициенты. Все хотели примазаться, это же деньги. Самый большой коэффициент — 2, он на островах. И вот, представьте ситуацию: жена работает диспетчером в аэропорту Диксона, что на острове, сидит в тепле, и у неё «2». А муж, вечно обмороженный вездеходчик на ГТТ, впахивает вокруг посёлка Диксон, что на материке. И у него «1,8». Какие драмы разыгрывались в семьях!

Знать Север можно, только проживая оседло. Поясню на понятном, как мне кажется, примере. Я за свою жизнь много времени провёл на южных морях, суммарно -- годы. Так было принято всегда: северяне должны отдыхать на морях -- инерция, если хотите. А отпуска длинные. Ходил на пароходах, плавал на катерах и лодках, ловил с баркаса и с берега, пляжевал, тонул... Всё было. Но знаю я лишь Курортное Море. Знаю ли я Чёрное море? Да нет же, я приезжающий. Его знает живущий там, видящий и чувствующий постоянно всё то, что мне недоступно. Эту липкую зимнюю взвесь из соли, этот продрог, надоевший гул зимних штормов, эти смерти и крушения, эти осточертевшие толпы отдыхающих. А я могу лишь написать чего-нибудь романтическое, как покоритель Курорта. Так понятно?

Можно сбрасывать группу спецназа на Северный полюс и снимать пропагандистское кино. Не вижу особого смысла. Сбрасывайте их на лёд Ладоги, дешевле будет. Северный полюс, вы удивитесь, комфортное, в некотором роде, место среди прочих северных. Туда экскурсии водят гуськом, ледокол регулярно приходит, на базе — тёплые палатки, где нужно — флажки и указатели. Не будет там у вас какой-то адской жёсткости. Подумайте сами: подо льдом лежит гигантский стабилизирующий теплообменник, Ледовитый океан, имеющий постоянную температуру.

А вот на севере Таймыра... Если бы Шойгу решил сбросить все бригады ВДВ на горы Бырранга, то мы лишились бы рода войск. Именно потому начали создавать арктические бригады постоянной дислокации. Они учатся жить здесь системно. Учатся и у людей знающих, книжки правильные читают, в том числе и мои. Потому что бегом на Полюс для рекорда селфи — это одно. Год на полярной станции — совсем другое. Десять лет на Диксоне, ох, третье... А полвека в Норильске — четвёртое.

Но куда именно поехать?  

Есть Север и Север.

История освоения Заполярья обширна, были в ней удачи, хотя неудач пока больше. Стало общим местом упоминание о закрывшихся посёлках, где со временем пропал сам смысл их существования. Что ж, случалось и так. Больше скажу: это нормально. Где-то закончилось относительно небольшое локальное месторождение, которое вполне можно было бы выбрать и вахтовым методом, из другого посёлка были передислоцированы воинские части, на спрос продукции повлиял технический прогресс... Города и сёла рождаются и умирают, вас же не удивляют исчезнувшие поселения на материке? Здесь вот одна лишь колокольня торчит из водохранилища, а тут — курганы.

При выборе северной локации важно правильно оценить долгосрочные(!) перспективы места. В Коми, например, за личными перспективами ехать не нужно. На данном этапе развития промышленности и технического прогресса энергетический уголь не нужен в тех объёмах, в которых его предлагает мировая добывающая промышленность.

Где и у кого сейчас нужно искать карьеры и деньги? У технологических, добывающих и перерабатывающих корпораций. Мест их присутствия немало, но я сейчас буду говорить только о Енисейском Севере, полуострове Таймыр со всеми его богатствами.

Да и ЯНАО по-прежнему привлекателен, он вполне подходит для старта.

Вахтовые посёлки превратились в полноценные оседлые, а нефть с газом всё никак не заканчиваются, настолько огромными оказались запасы. С качеством жизни и с зарплатами там всё в порядке, недаром регион в сравнительной таблице идёт за Москвой. Ямал многому научил, показав, что одной лишь вахтой стратегически осваивать севера невозможно. Это очень интересная тема, и я надеюсь, что смогу раскрыть её читателю подробно и доказательно.

С другой стороны, именно успехи Ямала тормозили промышленное движение на восток, очень долгое время компании не торопились заглядывать за Енисей, где начинается Восточная Сибирь, и где до последнего время маяком промышленной цивилизации был одинокий Норильск. Однако неизбежное произошло, недавно «Роснефть», перешагнув через великую реку, начала комплексные работы в новой нефтегазовой провинции, которая обещает догнать и перегнать кладовые Ямала. Акцентирую: лишь в конце первой четверти XXI века российская промышленность меридионально дошла до середины пути. Именно там сейчас проходит фронтир, как постепенно перемещающаяся граница цивилизации, и кроются по-настоящему захватывающие перспективы, экономические для страны, и личные для решительного и настойчивого молодого человека. Впрочем, на фронтирах всегда так было. Сейчас на Таймыре работают «Норникель», «Роснефть» и «Русская платина». Последняя чуть южнее Норильска строит новый металлургический комбинат, обогатительную фабрику и собственно рудник.

Для тех, кто умеет и любит мыслить стратегически: найдите на карте плато Путорана, территорию с площадью как у Великобритании. Видите на самом краю Норильск, ещё сто лет назад расположившийся там, где силы природы надрезами ущелий несколько упростили доступ к рудным телам? А ведь мест таких бессчётное количество.

Это всё ещё самое начало разработок. Здесь не возникнет феномен "Мы выкопали из ямки всё, и теперь посёлок придётся закрывать". В исполинском горном массиве спрятаны все мыслимые металлы и минералы, а их запасов хватит ещё на три земные цивилизации, начни они этногенез сызнова.

О Норильске 

Норильск — специфически организованный город, так я предупреждаю людей, никогда в жизни не видевших подобного промышленного монстра. Поначалу он их пугает. Да, тут есть милый исторический центр сталинской застройки в ленинградском стиле, широкие улицы, ровный асфальт и инфраструктура шаговой доступности. 

Но Норильск — другое. Это не просто город-завод, а огромный промрайон, где расстояние между районами может составлять десятки и сотни километров. Это ещё и подземный город, ведь общая протяжённость горных выработок с электропоездами и вокзалами, участками добычи и подземными гаражами сравнима с протяжённостью московского метро. Там работают особые адские машины, промышленные роботы, мониторы-квадрокоптеры и сеть 5G, а на фоне гор высятся громады рудничных башенных копров с подъёмными машинами. Знакомьтесь, вот это и есть настоящие социальные лифты.

  Отроги Путоран близ города.

Бесконечные переплетения тепловых магистралей, рельсов и электрокабелей, воздушные и наземные линии связи, фабрики, цеха и заводские трубы. Гора Шмидтиха, нависшая над промышленным районом, когда-то там и ночью траверсом вдоль горы бесконечной чередой двигались вагонетки с углём. Угольные шахты давно законсервировали вместе с запасами, на энергетику работают собственные газовые месторождения и каскад Таймырских ГЭС.

Мне всегда нравилась в Норильске его визуальная честность, вид раскинувшегося по лесотундре производства, эти масштабы, эти бесчисленные железные дороги, выбросы воды и пара, ленты дорог с крупнотоннажными самосвалами, трубопроводы и металлоконструкции цехов — обнажённые мышцы самой серьёзной металлургии планеты. Со временем и кожа наросла.

Норильск — это сплошной дизельпанк.

Дредноут. Броненосец «Ретвизан».

Всё на виду. Всё торчит. Во все стороны. Ничего не спрятано в космической полярной ночи. Кругом башенные копры, заводы, галереи, вспомогательные цеха, технологический транспорт. Сваи, ростверки…

Из любого южного города можно сделать белоснежный круизный лайнер.

Из Норильска — только дредноут. Пока нет других технологий, только так. Космос в белое не облачается.

Броня! Панели. Заклёпки диаметром в метр.

Дредноут пыхтит, дымит, в щелях бьётся яростное пламя печей Ванюкова, электропечей и конверторов. Гидротранспорт в шесть ниток тащит с обогатительных фабрик подогретую пульпу, спаренные дизельэлектровозы тянут составы с рудой. Кругом груды металла. Изношенные цеха ждут разделки, новые строятся.

Рудольф Дизель нас любит. Мы честно выжимаем, как губку, его древнее изобретение, ибо других так и не появилось. Нет у людей фотонных двигателей. Есть дизельпанк. Город не напяливает на себя стэлс-экраны, он не прячется. И тем пугает новичка.

Богатое круглосуточное освещение, на улицах можно читать книгу. Выхлопные трубы автобусов, выведенные наверх, круглосуточный дневной свет — и в окнах на подоконниках стоит зелень. Технотуман в лютый мороз. И мой город — посреди самых больших на планете заводов.

Да. Север вообще-то страшный. Весь. Всегда. Кто только к нему не совался… Следы неудачных попыток видны повсюду.

Он убил всех неудачников.

А нас не смог, смирился, привык, мы с ним притёрлись. Только СССР заключил союз с Заполярьем, поэтому такого города, как Норильск, на планете просто нет. Как и нет иного решения — ЭТО нужно осваивать, брат. Потому что во всех других местах планеты всё ценное уже выгребли. Выгребли и отплюнулись айфонами, он у тебя в заднем кармане.

...Когда я бесконечным полярным днём сижу на лоджии и смотрю на ряды девятиэтажек, стоящих напротив, на отроги плато Путорана вдали, на семьи, гуляющие под розовым солнцем в два часа ночи, а осенью — на поток машин под окном, неон и море огней, а потом подхожу к глобусу и понимаю, где всё это находится, то и самого оторопь берёт.

  В Норильске три часа ночи.

Как вообще можно было всё это построить на такой широте?

Живут здесь те, кто любят дредноуты, они остаются -- и после не жалеют, начиная видеть прелести: они есть, да ещё какие.

Люди заводят себе джипы, моторные лодки и снегоходы, отдыхая на озёрах плато, на охоте и рыбалке, в групповой пробежке по лесотундре на самой современной технике. Рассказы о копчёном муксуне и осенней оленине с привкусом подберёзовиков покажутся банальными, но ведь и это важно. Просто ты вдруг обнаруживаешь, что город чертовски красив, как и весь седой Таймыр.

  Магистрали горных выработок.

Норильск стоит на стыке природных зон: тундра, лесотундра, тайга и горы плато Путорана. Качество жизни как в развитом современном городе, только всё проще и ближе, дорога на работу занимает полчаса от силы. Есть всё. Современные кинотеатры и театр драматический, музеи и картинная галерея, лицеи и колледжи, индустриальный институт, современные спортивные сооружения. Город и комбинат, к некоторому моему неудовольствию, постоянно приглаживают, вычёсывая старую фактуру заклёпок, а когда в Норильске появился самый северный в мире аквапарк, я понял, что романтика стала исчезать. Как она исчезла из полярной авиации, когда в воздушных судах появились туалеты.

«Здесь же нет деревьев! Ты ли дело у нас!» — восклицает приезжий. Вообще-то есть, но маленькие и немного. Что поделать, это макушка глобуса. Да и главное ли место занимают в урбанистике тополь и липа? Попробуйте представить, что в вашем уютном материковском городке исчезла вся зелень, осталось только то, что создали люди. Как, очень нравится? В отпуске я перестаю замечать деревья на пятый день, глаз замыливается. Не на это смотришь.

    Вид из района Талнах на городскую больницу в долине.

Зарплаты московские, цены в магазинах тоже, таков бонус бесперебойного грузового обеспечения работы «Норникеля» Северным морским путём, в остальных заполярных районах страны цены существенно выше. А квартиры в пять раз дешевле. Хотя многие норильчане покупают жильё "на материке", отдавая приоритет Москве, Питеру и Сочи, остальные города недостаточно столичны для них, судя по всему. Часто это те самые студии, которые называют «отпускными». Но уезжать не торопятся, рассказывая о намерениях и обещая, сами себе обещая. Палкой не выгонишь... Север не отпускает, это правда. И если вы сейчас на этом портале, то уже знаете об этом.

Оплачиваемая дорога к месту длинного отпуска, повышенная ранняя пенсия. Принято считать, что молодёжь о своей старости не думает, но это не так. Умные думают, особенно после пенсионной реформы. Что бы там не реформировали, северная пенсия была и будет особенной, и моя жена, отработав положенный стаж и родив двух детей, на пенсию выйдет в пятьдесят лет, как и было прежде. Продолжая работать, ведь до старости будет далеко.

Кто здесь нужен 

Если у «Роснефти» приоритет на Таймыре отдан вахтовому методу, то «Норникель» работает оседло, лишь частично пользуясь вахтой на вспомогательных работах.

Слишком велик перечень самых разных специальностей, слишком сложное у него производство с большим количеством технологических переделов. Часть специалистов горнорудного и металлургического дела, энергетиков, строителей и механиков готовят на месте, в профильных училищах, техникуме и Норильском индустриальном институте, который скоро станет университетом. Но спецов всё равно не хватает. Так кто же нужен комбинату? Здесь не нужны рафинированные выпускники неких престижных «школ управлений», «администраторы всего вообще» и абстрактные экономисты. Блатные кастовые мальчики с бантиками и тонкими запястьями могут успешно подносить патроны руководству головного офиса в Москва-Сити, но для производства никеля, меди, кобальта, платины и палладия нужны совсем другие люди.

Комбинату и городу требуются умелые рабочие и техники, готовые осваивать самую передовую технику ведущих фирм мира. Горняки и металлурги, строители и ремонтники, механики и электротехники, экологи и специалисты по робототехнике, айтишники и безопасники, медики и преподаватели.

Нужны готовые быстро расти и набирать опыт менеджеры-практики низшего и среднего звена, познающие реальное производство «от винтика», прошедшие школу тяжкой работы на линии, «на земле», но и понимающие, как нужно взаимодействовать со специфическим населением полуострова и администрациями всех уровней. Знающие жизнь Территории. Нужно ли говорить, что зарплатой, отпусками и льготами уж они-то точно обижены не будут? Именно из них растут будущие менеджеры локального и высшего уровня, как министр энергетики Новак и губернатор Алтайского края Томенко, например, которые учились в соседней с моей норильской школе и начинали трудовой путь на комбинате.

Приезжайте, не пожалеете. Есть места силы, а есть места приложения сил. 

...Чуть не забыл: у нас ведь Енисей-батюшка под боком... Можно приехать по федеральной трассе в Дудинский морской и речной порт, сесть на теплоход и отправиться в безумное шестидневное путешествие с безупречными видами через зелёный океан дикой сибирской тайги с пряными ароматами хвои и чистой воды, мимо безлюдных берегов с редкими сонными поселениями и всей романтикой речной жизни.

  Дудинка, морской порт Норникеля.

Каждый отпуск я начинаю с этого маршрута к морю Красноярскому, где, поверьте, тоже есть на что посмотреть. Далее — куда захочется, из Красноярска можно хоть в Юго-Восточную Азию, хоть в Крым. Прожив всю жизнь в Заполярье, изучая его, "материк" я люблю ничуть не меньше.

Ведь родился-то в Москве. И я знаю, что сказал.

***

Вадим Денисов, Норильск, 2021, специально для GoArctic

Фотографии предоставлены автором.