Сейчас в Архангельске

13:09 3 ˚С Погода
18+

«Не по классике». С чего начиналось расселение арктических городов

В 1990-е всё происходило наоборот: имеющие работу зарабатывали на переезд, а на Севере «застревали» малоимущие.

Северные города Воркута Норильск Расселение арктических городов Северные миграции
Надежда Замятина
13 февраля, 2023 | 15:27

«Не по классике». С чего начиналось расселение арктических городов
Автор фото Ярослав Никитин. GeoPhoto.ru


Что предшествовало пониманию процессов сжатия российскими законодателями

Начиная с середины 1990-х годов большинство городов и посёлков в Российской Арктике, как и в целом, в районах Крайнего Севера теряли население. В период между переписями 1989 и 2002 годов из примерно 130 наиболее крупных городов и поселков, сегодня включаемых в Арктическую зону России, росли буквально единицы: Новый Уренгой, Ноябрьск, Губкинский, Муравленко, Тарко-Сале, Салехард, Харп, Яр-Сале и ещё 2-3 посёлка, тогда как более сотни городов и поселков – включая административные и промышленные центры, портовые и внутриконтинентальные, старые, но иногда и молодые – теряли население, зачастую стремительно.

Десятки поселков Севера России в тот же период было «закрыто» – ликвидировано. Но еще чаще процесс пошел по тяжелому пути постепенной деградации. Вместо рекомендуемого многочисленными методичками по данному вопросу «управляемого сжатия» сжатие было, зачастую, в той или иной степени «неуправляемым» – происходило резкое сокращение или полное прекращение масштабов экономической деятельности на территории населённого пункта (в частности, ликвидация градообразующего предприятия) при сохранении в нём населения – как правило, из-за отсутствия у жителей собственных средств на переезд и отсутствия мер поддержки переселения.

Повсеместно наблюдалась практически контринтуитивная картина. Обычно кажется, что наиболее подвижными, готовыми сняться и поехать «за лучшей долей» должны бы самые бедные, обездоленные и т.д. – тогда как люди, материально благополучные склонны оставаться на месте. Классические теории миграции говорит именно о таком механизме: или люди бегут от чего-то, что выталкивает с насиженного места (бедность, безработица, опасность), или едут в дальние края за чем-то привлекательным (возможность получить высокую зарплату, образование, квартиру и т.д.). В 1970-е, скажем, всё было именно так: переезд на Крайний Север сулил высокие зарплаты, возможности строительства кооперативной квартиры – и тем самым, уход от сельской нищеты, например (известная поэма Евтушенко «Северная надбавка» ровно об этом). Но в 1990-е всё происходило наоборот: имеющие работу зарабатывали на переезд, а на Севере «застревали» как раз малоимущие – и эта проблема была буквально положена в основу государственных программ 1990-х.

В абсолютном большинстве случаев был реализован, однако, вариант, который можно было бы назвать «ползучей деградацией»: меры поддержки потенциальных переселенцев с Севера – осуществлялись, однако были недостаточны для переезда всех желающих. Это имело крайне пагубные последствия с точки зрения социокультурной среды: в городах и посёлках распространялось чувство обречённости и «безнадёги», усиливаемое запустением городского хозяйства («Зачем ремонтировать в городе, который бесперспективен», – рассуждали чиновные люди в таких случаях). Пьянство, конечно, повсеместный порок, но именно в таких полуживых поселках Севера оно стало совершенно беспредельным.

В отдельных случаях предпринимались попытки осуществить управляемое сжатие (в частности, пилотный проект социального реструктурирования районов Крайнего Севера, 2001-2009 гг.), который осуществлялся при поддержке Международного банка реконструкции и развития (структура Всемирного банка) на территории Воркуты, Норильска и Сусуманского района Магаданской области. В немногих случаях предпринимались меры по пространственному сжатию – когда были закрыты полностью (Диксон, Воркута) или частично (Сусуман, Игарка) отдельные районы городов и посёлков с перегруппировкой жителей внутри населённого пункта и отключением отдельных районов от общегородских коммунальных сетей.

Как правило, в таких проектах шла речь о переселении населения во имя экономии издержек на содержание населённого пункта. Однако такая поставка вопроса – в теории – странная, поскольку обеспечение социального и жилищно-коммунального обслуживания малых населённых пунктов выше по себестоимости, чем крупных. Реальное снижение издержек на содержание сжимающихся населённых пунктов, в основном, связано с пространственным уплотнением «пятна» городской застройки, отключением от коммуникаций отдельных районов таких населённых пунктов и закрытием в них объектов социальной инфраструктуры, – иными словами, вполне вписывается в мировую тенденцию смягчения последствий сжатия населённых пунктов через повышение компактности поселения, ликвидации «перфорации» городского пространства и т.д. (понятие «перфорированное пространство» используется в некоторых зарубежных работах по городскому сжатию, и очень точно отражает ситуацию). Однако – повторюсь – в подавляющем большинстве занимались не столько городским пространством, сколько переселением (и лишь иногда – городским пространством, посредством уплотнения в нём расселения оставшихся).

Упор именно на отселение людей с Севера объясняется широко распространившейся в 1990-е годы точкой зрения о «перенаселенности», избыточности населения Крайнего Севера (детально она обоснована в ФЦП «Строительство на территории Российской Федерации жилья для граждан, выезжающих из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей» 1995 года). Речь прямо шла о необходимости отселения с Севера пенсионеров как «избыточного населения» – мотивировалось это тем, что содержание пенсионеров на Севере дороже, чем в основной зоне расселения. Вопрос, кстати, несколько спорный – если учесть, если можно так выразиться, косвенные эффекты от наличия пенсионеров – например, их деятельность по уходу и присмотру за детьми работающих граждан; думается, именно с недостатком на Севере пенсионеров связан сокращённый рабочий день женщин, предусмотренный системой «северных льгот». Так или иначе, но вместо мер, препятствующих сокращению численности населения (сокращение, напомним, вообще-то как раз ведет к повышению удельных – подушевых –  издержек на содержание населённых пунктов), получили распространение меры по стимулированию дальнейшего сокращения численности населения. Логика в этом действительно была: зачастую самая трагичная ситуация складывалась там, где такие меры не осуществлялись. Если точнее, ситуация складывалась совершенно запутанным образом: жители одних поселков буквально бунтовали, требуя расселения; жители других отказывались переселяться, некоторые возвращались обратно на Север. В самом общем случае, картина представляла собой не «перенаселенность Севера» в целом, а мозаику очень различных между собой ситуаций по отдельным городам и поселкам. Среди них были те, которые были ликвидированы – и пожалуй, масштаб ликвидации северных посёлков в 1990-е и в начале 2000-х был и пока остаётся совершенно беспрецедентным.


Судьба «Воркутинского кольца»

Территория, подчинённая Воркутинскому горсовету (с 2006 г. – муниципальное образование «городской округ Воркута»), в 1990-е годы стала одним из первых мест применения инструментов поддержки отъезда населения из районов Крайнего Севера – и одновременно пространственного сжатия городской агломерации в виде расселения пригородных посёлков.

В настоящее время городской округ Воркута с центром в городе Воркута объединяет 16 населённых пунктов (в т.ч. 4 – без постоянного населения по состоянию на 2021 год). Общее число жителей округа насчитывает 68,4 тысячи человек, из которых подавляющая часть (83%) сосредоточена в административном центре. Ещё 15% являются жителями двух посёлков городского типа – Воргашор (6,5 тыс. чел.) и Северный (3,7 тыс. чел.). Численность жителей остальных населённых пунктов не превышает пятисот человек (за исключением поселка Сивомаскинский – 525 чел.).

Город и система окружающих посёлков возникли в связи с разработкой месторождений угля. Развитие угледобывающей промышленности в районе Воркуты (Печорский угольный бассейн) было форсировано в годы Великой отечественной войны. В целом для хозяйства страны большую ценность имеют коксующиеся угли (в основном, их залежи в Печорском бассейне сосредоточены как раз в районе Воркуты), а вот значение здесь же добываемых энергетических углей уже к 1960-м годам было признано ограниченным в связи с высокими издержками – с прогнозом на дальнейшее снижение спроса в связи с переходом на углеводородное топливо: «по мере усиления в Европейской части СССР добычи нефти и природных газов будет уменьшаться зона распространения печорских углей в качестве энергетического топлива. В первую очередь должна будет сократиться зона использования интинских высокозольных и малокалорийных углей… Процесс вытеснения печорских углей из топливного баланса Ленинградской области начнётся в ближайшие годы… что же касается той части добываемых углей марок, пригодных только для энергетических целей, то следует рассмотреть возможности использования их на месте» [1]. Таким образом, закономерно, что в случае общего структурного кризиса угледобывающей отрасли, наступившего в 1990-е годы (в связи с чем на федеральном уровне в конце 1990-х годов был принят пакет документов по реструктуризации угледобывающей отрасли), многие воркутинские шахты оказались в числе наиболее уязвимых, и территория в целом пережила одно из самых значительных сокращений численности населения на российском Крайнем Севере в целом.



Динамика численности населения муниципального образования «Городской округ Воркута» (до 2006 г. – территория, подчинённая Воркутинскому горсовету)

 

В настоящее время лишь два посёлка в районе Воркуты продолжают действовать и сохраняют необходимую для функционирования инфраструктуру (это посёлки городского типа Воргашор Северный, в которых проживают 6,5 и 3,7 тыс. чел. соответственно), два посёлка городского типа с закрытием шахт полностью опустели (пгт Октябрьский и Промышленный), в остальных население к 2021 г. сократилось до сотен человек: пгт Елецкий (307), Заполярный (483), Комсомольский (128) и даже десятков (пгт Мульда – 12 ) человек.

Посёлок городского типа Воргашор (основан в 1964 г.) обслуживает одноимённую шахту, ныне крупнейшее угледобывающее предприятие в Европейской части России. Вместе с увеличением объемов добычи в 1970-1980-х годах выросло и население, обслуживающее отрасль, – с 12 до почти 25 тысяч человек, однако к концу 2010-х численность жителей посёлка сократилась вдвое – с 19 до 9,4 тысяч в 2020 г.).

Посёлок городского типа Северный, возведённый в середине 1950-х, разрастался до конца 1980-х – численность населения в 1989 г. превысила 20 тыс. чел. Рост населения в 1990-е гг. сменился сокращением и продолжается до сих пор. По десятилетиям динамика такова: 1990-е гг. – около 4% ежегодно, в нулевые – около 6% ежегодно, в 2010-е – чуть больше 1%, и в 2020-21 годы упало более чем вдвое (с 8 до 3,6 тыс. чел.).

Посёлок городского типа Заполярный был построен в середине 1950-х, и в первые же годы его существования численность его населения достигла своих максимальных значений – 9-10 тысяч человек. Сокращение началось на десятилетие раньше, чем в Северном – в 1970-х годах. К 1989 г. население сократилось до 7,7 тысяч, в 90-е процесс усугубился и количество жителей к 2002 г. снизилось до отметки 4,7 тыс. чел. К 2021 г. численность населения сократилась ниже 0,5 тысячи человек (посёлок планируется к закрытию).

Посёлок городского типа Комсомольский создан в конце 1940-х. Через 10 лет после основания численность его населения достигла 19 тыс. человек, после чего по десятилетним периодам статистика фиксирует отрицательную динамику: в 1960-е годы – около 0,5% в год, в 70-е – более 1%. Резкое сокращение произошло в 1990-е, когда население посёлка сократилось на 10 тысяч человек (с 14,8 тыс. в 1989-м до 4 тыс. в 2002 г.). Ещё через 10 лет в посёлке проживало менее одной тысячи и к 2001 г. осталось 128 человек. В течение ближайшего времени посёлок планируется закрыть.

Поселок городского типа Елецкий (с 1949 г.) основан для строительства и обслуживания грузовых перевозок по Северо-Печорской железнодорожной дороге. В 1959 г. население посёлка составляло 3,2 тысячи человек, в 2021 г. осталось лишь 307 человек.

На общем фоне случай посёлка и шахты Хальмер-Ю выглядит особым. Хальмер-Юское месторождение – самое удалённое от Воркуты в пределах территории Воркутинского горсовета, и до 1959 года посёлок входил в состав Ненецкого национального округа Архангельской области. Разработка Хальмер-Юского месторождения началась в послевоенные годы, и именно благодаря смене специализации Хальмер-Ю был передан в состав Республики Коми. Расселение посёлка Хальмер-Ю [2] на дальней окраине подчинённой горсовету Воркуты территории стало одним из первых случаев закрытия посёлков в 1990-е в России в целом. Расселение Хальмер-Ю, как считается, задумывалось как образцовый проект расселения, однако на практике оказалось связано с фактом социального протеста (см. статью «Будущее арктических городов. Строить нельзя ликвидировать»). 

Расселение воркутинских посёлков осуществляется на базе программ ликвидации ветхого жилья с последовательным переселением людей в Воркуту – таким образом, Воркутинский городской округ является одним из немногих городов, где целенаправленно ведётся пространственное сжатие, причём город Воркута является ядерным, именно в нём осуществляется концентрация населения. Тем не менее, в самом городе также актуальна проблема пространственного сжатия: в городе немало участков пустырей, образовавшихся после расселения ветхого и аварийного жилья (рис.)


«Перфорированное пространство» в Воркуте – сигнал к осуществлению мер по пространственному сжатию. Источник: карты Google

 

Несмотря на меры по концентрации в Воркуте населения ликвидируемых поселков, численность населения города Воркута непрерывно снижается – хотя в последние годы отток замедлился:



Динамика численности населения города Воркуты (без посёлков, входящих в Воркутинский горсовет/городской округ)


В последние годы идёт процесс разработки программы «Комплексное градоэкономическое преобразование города Воркуты», ключевым направлением которой должна стать разработка системы мер управляемого сжатия Воркуты (с прилегающими посёлками).

 

Норильск. Сжатие по-советски

Интересной особенностью Норильска к концу 1990-х годов, когда начались процессы сжатия, стала необычно высокая (для производственных арктических городов) компактность его территории. И это не случайно: компактность была результатом целенаправленно проводимой ещё в советские годы политики последовательной ликвидации посёлков, составлявших пригороды Норильска в первые 2-4 десятилетия его существования. Эти посёлки возникли, как правило, в качестве лагерных пунктов в 1940-е годы, однако по окончании эксплуатации лагерей для заключённых использовались для расселения прибывающих в Норильск свободных мигрантов – в том числе знаменитого «комсомольского десанта» 1950-х годов [6]. В 1970-х годах в научной литературе отмечалось, что «в настоящее время здесь происходит активный процесс сселения из временных посёлков, возникших на пионерном этапе освоения»[7] – хотя официально многие из них (в частности, Медвежий, Угольный и др.) относились к категории рабочих посёлков; к данной же категории относился и поселок Кайеркан [8] (в отличие от других барачных посёлков позже преобразованный в город, затем – в район города Норильска). Расселение и ликвидация барачных посёлков активно велась в период 1967–1988 годы, жителям предоставлялось новое жилье, бараки сжигались, и посёлок снимался с баланса горисполкома. Во многих случаях территория ликвидируемых посёлков зачастую рассматривалась как резерв для возведения новой жилой застройки – «резервом размещения населения… явятся зоны реконструкции, занятые сейчас малоценным фондом» [9]. Потребность в новом жилье была высока: в 1989 году из 73 тыс. норильчан 12 тыс. проживало в общежитиях и «гостинках» [10].

По-видимому, ликвидация барачных посёлков в пригородной зоне Норильска -- это один из первых примеров пространственного сжатия крупного арктического города на территории России. При этом происходило именно пространственное сжатие, и как следствие – повышение компактности города, а также улучшение условий жизни горожан. В отличие от других случаев пространственного сжатия, город при этом не терял население, а напротив, активно рос (как минимум, до середины 1980-х годов).

1980-е годы были парадоксальным периодом в развитии Норильска. С одной стороны, это период максимально активного благоустройства и комфортизации города практически за весь период его существования, период активного развития новых производств (добыча руд Талнахского рудного узла, выход в 1985 году на полную мощность Надеждинского металлургического завода, первая очередь которого была запущена в 1979 году) – это период максимального роста численности населения всего Норильского промышленного района (НПР). Между тем, именно в этот период впервые сокращается численность населения самого Норильска: если по переписи 1979 года она составляла 180358 человек, то по переписи 1989 г. – всего 174673 чел.



Динамика численности населения Норильска (до 2005 года – без Талнаха и Кайеркана – самостоятельные города, преобразованные в районы Норильска)

 

В то же время исключительно активно растёт численность населения соседних поселков – Талнаха и Кайеркана, в 1982 году им присваивается статус городов. По сути, ситуация начинает напоминать классическое сжатие по причине субурбанизации, описанное в литературе по городскому сжатию на примере Детройта: ядерный город агломерации теряет населения, в то время как район в целом – растёт. В случае Норильска можно проследить более детально слагаемые данного процесса.

Как отмечает исследовательница сибирских миграций Татьяна Урожаева, «в 1980-е гг. ведущая роль в формировании населения НПР перешла к естественному приросту. Шёл активный миграционный обмен НПР с Центральным районом РСФСР (54 %), Украиной, Белоруссией, Молдавией (27%), Восточной Сибирью (10,8%). С 1979 г. в НПР стабильно установилось отрицательное сальдо миграции, увеличивающееся с каждым годом. Этому можно назвать несколько причин. Уезжали строители Надеждинского металлургического завода. Также повлиял «местный» фактор – демографические процессы в самом Норильске: в 1980-е гг. бывшие «комсомольские десантники», приехавшие в Норильск в середине 1950-х, уже достигли пенсионного возраста и «потянулись на материк». Наметился отток населения из Восточной Сибири, вызванный в основном территориальными (межрайонными) различиями в условиях и уровне жизни, так как имеющиеся у северян льготы и преимущества лишь частично компенсировали худшие условия жизни по сравнению с западными и южными районами страны»[11].

Обратим при этом внимание на миграционный баланс как важнейший элемент перераспределения населения. В классической субурбанизации идёт переток мигрантов из центральных районов агломерации на периферию. В случае Норильска ситуация принципиально иная. Стабильность численности населения в Норильске (и в целом это характерно для Арктических городов) во многом поддерживается за счёт взаимно компенсирующих потоков входящей и исходящей миграции. В таких условиях городское сжатие – это не только и не столько отток (как в американских и европейских сжимающихся городах, особенно небольших, монопрофильных), сколько падение компенсационного потока входящей миграции. Проблема, таким образом, не только в том, что «уехали комсомольцы» («комсомольцы» – лица, приехавшие в Норильск по комсомольским путевкам в 1950-е годы – действительно значимая социальная группа, до сих пор упоминаемая в интервью норильчанами), сколько в том, что им на смену не пришёл поток новых мигрантов. Между тем население НПР росло, и поток входящей миграции был еще существенным (хотя, как отмечает Урожаева, уже сложился отрицательный миграционный баланс). Важнейшим фактором падения численности населения Норильска здесь стали, очевидно, сравнительные конкурентные преимущества более молодых, растущих городов – Кайеркана и Талнаха. Первый, по-видимому, стал базой обеспечения кадрами растущего Надеждинского металлургического завода (как ближайший к нему населённый пункт НПР) – впрочем, бурный рост Кайеркана несколько парадоксален, поскольку ещё в 1977 году в специальной литературе утверждалось, что Кайеркан – исторически, центр угледобычи для нужд Норильского промузла – «в значительной мере потерял своё промышленное значение в связи с пуском газопровода Мессояха – Норильск» [12]. Талнах же стал «рудной столицей» [13], центром разработки сравнительно недавно открытых богатых месторождений Талнахского рудного узла (Октябрьский и другие рудники). Логично предположить, что набираемые для работы на растущих предприятиях кадры расселялись в ближайших населённых пунктах, соответственно, в Кайеркане – сотрудники «Надежды», в Талнахе – работники талнахских рудников. Таким образом, в НПР складывалась похожая на классическую, но довольно специфическая субурбанизация.

Дополнительным фактором привлекательности новых городов был, очевидно, более качественный жилой фонд (к 1980-м годам значительная часть жилого фонда Норильска обветшала, тогда как в Талнахе строились дома улучшенной планировки) – впрочем, в условиях централизованного распределения жилья данный фактор, скорее всего, не имел решающего значения, хотя единичные обмены могли быть. Более значимым, видимо, стало присвоение Талнаху и Кайеркану статуса города, что повлекло за собой развитие соответствующей инфраструктуры и числа рабочих мест – органы управления, а также более мощная (соответствующая статусу города) культурно-досуговая и социальная инфраструктура и т.д.

Какие-либо меры в связи с сокращением численности населения Норильска не предпринимались: город испытывал нехватку жилья в связи с быстрым ростом в предыдущие годы, и сокращение населения упростило сложившуюся на тот момент ситуацию.


Управляемое сжатие под эгидой Всемирного банка и до настоящего времени

 Норильск стал одной из площадок Пилотного проекта социального реструктурирования районов Крайнего Севера. Однако включение в данный проект Норильска оказалось малоэффективным как отмечалось в официальном отчете Всемирного банка по итогам проекта, миграция из Норильска по итогам проекта составила всего 8% от расчётного (по числу человек – потенциальных мигрантов)[14], – и это несмотря на то, что в Норильске в целевую аудиторию проекта был включен более широкий спектр социальных категорий, чем в других районах – так, помимо «стандартной» категории пенсионеров, была включена категория «которая обычно коррелирует с высоким уровнем бедности – многодетные семьи».

Главным фактором фактического провала проекта в Норильске стало то обстоятельство, что «выбор муниципального образования Норильск в качестве пилотной территории был сделан в результате недооценки последствий относительного экономического процветания Норильска и высокого уровня социальной поддержки, оказываемой на региональном и муниципальном уровнях» [15]. В итоге, в качестве основного результата проекта называется то, что «признавая положительное влияние проекта, Норильская Администрация города разработала и внедряет новую муниципальную программу поддержки миграции, которая почти полностью соответствует содержанию и процедурам схемы выдачи жилищных сертификатов, предложенной в рамках пилотного проекта» [16].

В 1990-е годы в Норильске активно проводились меры по стимулированию выезда населения – иными словами, предпринимались попытки усилить процесс городского сжатия. Уникальным опытом Норильска стало обсуждение специфической меры стимулирования сжатия: в дополнение к мерам содействия выезду обсуждались меры препятствования въезду. Дело в том, что до 1991 года на протяжении 25 лет Норильск имел ограничения на въезд, связанные с тем, что город входил в состав Пограничной зоны. В 1991 году ограничения были сняты – однако по данным соцопроса 94% жителей проголосовали за то, чтобы «восстановить действие особого режима въезда в Норильск» [17]. Впоследствии неоднократно обсуждалось, что город «наводнили беженцы» (определённый поток беженцев из «горячих точек» действительно шёл). В 1999 году в Норильске было проведено заседание Совета руководителей территориальных органов Минтруда по вопросам занятости населения с участием министра труда и социального развития Российской Федерации Сергея Калашникова, и министр открыто говорил о специфике проблемы сжатия в условиях Севера:

«Связан с переселением и ещё один момент, может быть, даже основной из всех: закрытость Cеверов. Я только что приехал из Воркуты, и ситуация там такова: в 1998 году из Коми АССР выехало 26 тысяч человек, прибыло же – 27 тысяч. В Норильском промышленном районе ситуация примерно такая же. Стараться реализовать любые программы отселения при таких условиях – всё равно что носить воду решетом: сколько бы ни отселили из региона людей, головная боль все равно останется. Значит, в таком случае нужно создать определённые регуляторы миграции населения» [18].

В остальном меры по переселению были, в целом, типичны для модели частичной деградации – с той поправкой, что на фоне других городов Крайнего Севера России в Норильске были самые широкие (насколько можно судить при выборочном анализе городов Севера) критерии выбора получателей поддержки, и более широкий спектр программ: в стимулировании переселения активно участвовал «Норильский Никель».

Как и в стране в целом, наиболее ранние меры содействия переселению заключались в целевом строительстве жилья для переселенцев – в Норильске такого рода программы сохраняются по настоящее время. Так, например, «в 2021 году Компания продолжила реализацию объединённой программы «Наш дом / Мой дом», в рамках которой действующие участники получили возможность приобрести готовые к заселению квартиры на льготных условиях в разных регионах страны, как правило, в Московской, Тверской областях и Краснодарском крае. По условиям программы квартира передаётся участнику на условиях софинансирования: до половины её стоимости оплачивается за счёт средств работодателя, но не более 3 млн руб. (41 тыс. долл. США), остальное – за счёт собственных средств сотрудника. Причём стоимость квартиры за это время не меняется. Жильё оформляется в собственность сотрудника только по завершении его участия в программе, однако пользоваться квартирой он может с момента её получения. Всего с начала реализации программы с 2010 года Компанией было куплено 3 826 готовых квартир. Также в 2021 году «Норникель» продолжил реализацию жилищной программы «Твой дом», успешно стартовавшей в 2019 году. Механизм её реализации аналогичен программе «Наш дом / Мой дом», однако в этом случае приобретённое жильё сразу оформляется в собственность сотрудника, но с обременением в форме залога. Обременение снимается после полного расчёта сотрудника с продавцом. Всего с начала реализации программы Компанией было куплено 2 103 готовые квартиры. При этом список регионов пополнился Ярославлем» [19].

В начале 2000-х годов широкое распространение получили также программы финансовой поддержки – «Шесть пенсий» и др. Специфической особенностью социальных программ Норильска конца 1990-х годов была их нацеленность не просто на переезд отдельных категорий граждан (допустим, пенсионеров), но на «высвобождение» действующих сотрудников «Норникеля» с последующим отъездом:

«Довольно быстро в обиходе появилось понятие «высвобождение», под которым подразумевались самые разнообразные варианты избавления от излишней рабочей силы, как правило, сопряжённые с теми или иными социальными программами, как, например:

а) программа «Шесть пенсий», действовавшая с марта 1999 года, которая заключалась в материальном стимулировании работников комбината пенсионного возраста скорее принимать решение об оформлении пенсий и отъезде «на материк», при выполнении этих условий им в течение двух лет подряд бывший работодатель обязался ежемесячно выплачивать по 6 государственных пенсий;

б) программа «Материнское право» (или «Мамочки»), действовавшая с IV квартала 1998 года. Суть её заключалась в обозначении материальных и временных стимулов, способных подвигнуть матерей, имевших детей от 3 до 7 лет, как можно дольше не возвращаться на своё место работы, а находиться дома, занимаясь воспитанием детей и не нагружая этой обязанностью детские сады» [20].

Особого внимания своей спецификой заслуживает именно специфическая программа «Материнское право» (или «Мамочки»), действовавшая с IV квартала 1998 года [21]: женщины, работавшие на комбинате, родив ребенка, увольняются с комбината, но продолжают получать заработную плату до достижения ребенком семи лет; до 2002 года программа предполагала также трудоустройство женщин на комбинат по достижении ребенком возраста семи лет.

Официальная мотивация введения программы заключалась в «содействии оптимизации численности персонала…  Целесообразность такой целевой программы обусловлена: (а) интересами повышения эффективности производства, так как производительность труда женщин, имеющих маленьких детей, в условиях непрерывного горнорудного производства, как правило, снижается; (б) общественными интересами, так как домашнее воспитание маленьких детей наиболее эффективно, тем более в условиях имеющегося дефицита детских дошкольных учреждений» [22]. Однако можно с высокой уверенностью утверждать, что косвенно данная программа в некоторой степени способствовала и сжатию города: продолжая получать заработную плату, многие матери уезжали с ребенком в более благоприятные для здоровья ребёнка районы (например, к своим родителям), и очевидно, что на практике многие, уже «втянувшись» в жизнь в южных регионах, оставались – особенно после исключения в 2002 году из программы пункта об обязательном предоставлении женщине рабочего места в компании по достижении ребенком семи лет [23]. Тем самым, программа была напрямую направлена на поддержку работниц комбината с детьми – но косвенно – на стимулирование отъезда [24].

Ключевым инструментом регулирования мер поощрения отъезда из Норильска, в настоящее время является Закон Красноярского края от 21 декабря 2010 года № 11-5540 «О социальной поддержке граждан, переселяющихся из городского округа город Норильск и городского поселения город Дудинка Красноярского края» (в редакции Законов Красноярского края от 09.06.2011 N 12-5909, от 06.10.2011 N 13-6168, от 05.07.2018 N 5-1855, от 23.12.2021 N 2-376) – при этом одним из требований к получателям поддержки является то, что они состоят «на учёте в соответствии с Федеральным законом от 25 октября 2002 года N 125-ФЗ «О жилищных субсидиях гражданам, выезжающим из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей» – таким образом, суть документа сводится к выделению дополнительных средств для переселения категорий людей, подпадающих под действие 125-ФЗ.


Продолжение следует.


***

Надежда Юрьевна Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.

[1] Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Севера. М.: Экономиздат, 1961. Стр. 167–168.

[2] Данный кейс описан на основе более ранней работы: Замятина Н.Ю. Будущее арктических городов: строить нельзя ликвидировать. Часть II // GoArctcic. 9 апреля, 2021, 12:43. https://goarctic.ru/nauka-i-kultura/budushchee-arkticheskikh-gorodov-chast-ii/

[3] http://ecsocman.hse.ru/data/990/785/1219/003_Borisov_22-35.pdf.

[4] Например: http://kotklad.ru/viewtopic.php?t=890

[5] Борисов В. А., Козина И. М., Тартаковская И. Н. Проблемы занятости в шахтерском регионе // Социологический журнал. 1997. № 3. С. 138.

[6] Толстов В.А. Летопись Норильска: Популярная энциклопедия. Норильск: АПЕКС, 2003. 416 стр.

[7] Проблемы расселения в районах Севера. Под ред. кгн В.М. Мякиненкова. Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение. 1977. Стр. 28.

[8] Там же.

[9] Проблемы расселения… Стр. 168.

[10] Толстов В.А. Летопись Норильска: Популярная энциклопедия. Норильск: АПЕКС, 2003. 416 стр. Раздел «1989 год».

[11] Урожаева Т.П. Миграционные процессы в города Норильского промышленного района в 1970–1990-е гг. // Экономика в исторической перспективе. 2016, № 1 (5). Стр. 130–138.

[12] Проблемы расселения в районах Севера. Под ред. кгн В.М. Мякиненкова. Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение. 1977. Стр. 119.

[13] Бренд Талнах как «рудной столицы России» действительно предлагался мэром города Талнах Юрием Луксом (из интервью автора с Ю.В. Луксом).

[14] The World Bank. Report No: ICR00001343. Implementation completion and results report (ibrd-46110) on a loan in the amount of US$ 80 million to the Russian Federation for a Northern restructuring project. June 21, 2010. P. 12. https://documents1.worldbank.org/curated/en/586881468303880427/pdf/ICR13430ICR0Bo1B01Official0Use010...

[15] Ibid. P. 9.

[16] Ibid.

[17] Толстов. Ук. соч. Раздел «1991».

[18] Сергей Калашников. Развязка гордиева узла начнется с Норильска // Заполярная правда. 2 августа 1999г. в 17:30. https://gazetazp.ru/news/gorod/1722100000-sergey-kalashnikov.html

[19] Социальная стратегия. Норникель: годовой отчет. 2021. https://ar2021.nornickel.ru/sustainable-development/social-initiatives

[20] Коростелёв Александр. Приват капитализм России, или Дело «Норильский никель». М.: Алгоритм, 296 стр. https://itexts.net/avtor-aleksandr-korostelev/138801-delo-norilskiy-nikel-aleksandr-korostelev/read/...

[21] Было также принято совместное постановление руководства ОАО «Норильский комбинат», Объединения профсоюзных организаций и Федерации профсоюзов комбината № 100 от 30 сентября 1998 года «О материальной помощи женщинам, уволенным из АО «Норильский комбинат» по собственному желанию в связи с уходом за ребёнком в возрасте от 3 до 7 лет». Этим постановлением была создана правовая основа реализации уже упоминавшейся программы «мамочки», состоявшая в том, что: «1. Выплачивать материальную помощь женщинам, дети которых посещают дошкольные учреждения Норильского комбината, увольняющимся из АО «Норильский комбинат» по собственному желанию «в связи с уходом за ребёнком в возрасте до 14 лет» (ст. 31 КЗоТ РФ). 2. Материальную помощь выплачивать (в соответствии с квотами, установленными подразделениям АО «Норильский комбинат») до момента поступления ребёнка в школу в размере среднего заработка, но не выше 125 % бюджета прожиточного минимума по НПР /Норильскому промрайону/. Выплаты производить ежемесячно, независимо от количества имеющихся детей при условии непосещения детьми детских дошкольных учреждений НПР и возраста ребёнка более трёх лет. 3. Гарантировать трудоустройство женщинам, указанным в п.п. 1, 2 настоящего Постановления, в подразделения АО «Норильский комбинат» на равнозначную работу (в необходимых случаях при условии профессионального обучения за счёт средств комбината в Центре подготовки персонала) после поступления ребёнка в среднюю школу. 4. Разрешить женщинам, указанным вп.п. 1, 2 настоящего Постановления, досрочно выходить на работу, предупредив об этом АО «Норильский комбинат» не менее чем за три месяца» (Там же).

[22] Социальный отчет ОАО «ГМК “Норильский никель”». 2003 – 2004 годы. Стр. 51. https://rspp.ru/12/3973.pdf 

[23] «На конференции представители работодателя не скрывали, что самой растратной оказалась программа "Материнское право". Вводилась она для того, чтобы вывести с производства женщин, занятых тяжёлым физическим трудом. Получилось же, что "Материнским правом" воспользовались в основном коммунальницы, работницы торговли и других "непрофильных" подразделений компании. На эту социальную программу в 2002 году запланировано истратить 315 миллионов рублей. Представители работодателя озвучили такой немаловажный момент: тем, кто воспользуется "материнским правом" после 1 ноября, будут сокращены выплаты, а пункт об обязательном трудоустройстве на предприятия компании вернувшихся "мамочек" будет исключён». (Такое "Материнское право" // Заполярная правда. 26 октября 2002, 17:45. https://gazetazp.ru/news/gorod/1399700000-takoe-materinskoe-pravo.html).

[24] Есть точка зрения, что главной целью была все же разгрузка детсадов (https://mnogodetok.ru/viewtopic.php?t=3480).




далее в рубрике