Игарка: взлёт, падение, уроки. Часть II

Переход к эпохе массового производства – это качественный рубеж: иссякает инновационный потенциал фронтира, институциональная и производственная системы «костенеют». Главные приметы «оконвееривания» -- уход от креативности, разнообразия производственной и культурной жизни, отсутствие радикальных нововведений – и всё это на пике собственно производственных показателей. По сути, в свой «золотой век» Игарка стала более «монопрофильным», узко-специализированным городом, утрачивала своеобразие и разнообразие экономики и городской среды.

Попробуем косвенно оценить уровень разнообразия и инновационного потенциала местной социально-экономической системы «золотого века» по сравнению с 1930-ми годами, а также в современной ситуации. В отношении первых лет существования Игарки есть замечательный по насыщенности документ: брошюра, подготовленная в 1935 г. для представления города во время визита делегации горсовета к М.И. Калинину. Документ содержит конкретные факты, и даже с поправкой на его заведомый «демонстрационный» характер, он хорошо коррелирует с другими источниками и может считаться отличной «энциклопедией» культуры и хозяйства Игарки первых лет существования. Для сравнения возьмём 1960-е – десятилетие прорыва к революционно новой технологии погрузки леса; 1970-е – десятилетие рекордных показателей экспорта леса и современный период после прекращения лесоэкспорта (если не указано иначе, основные данные приведены по книге Р. Горчакова).

Таблица: Сравнительный анализ разнообразия хозяйственной и  исследовательской деятельности Игарки в разные периоды.

Даже беглое перечисление подлинно экспериментальных, новаторских технических решений, объектов исследовательской инфраструктуры, научных, образовательных и культурных учреждений, созданных уже к 1935 г. и перечисленных в рассматриваемой брошюре, – поражает. Более того, многие из них обслуживали не только Игарку, но и окружающие территории:

Это и был потенциальный задел на диверсификацию, на «эффект Джека Лондона», и его предполагалось расширять, построив «“деловой дом” — клуб инженерно-технических работников. Этот же клуб может быть использован как база техучёбы и повышения квалификации игарских работников…»[8]

Игарка 1970-х: узкоспециализированный центр перегрузки леса и лесопиления; центр обслуживания навигационного оборудования и полярной авиации, база нескольких геологических экспедиций. При этом теряются отрасли и направления, которые могли бы обеспечить инновации, укрепить экономическую базу развития города «после бума»: в 1977 г. Игарский филиал лесной техникум выводится в Красноярск. Прекращается выращивание выведенных в Игарке сортов овощей (кроме ЛПХ), закрывается местное телевидение, прекращается деревянное домостроение -- по сути, уходит тот потенциал, который гипотетически мог бы стать основой будущей новой специализации.

Игарка, выращивание овощей в личном подсобном хозяйстве.

Интересно, что численность населения – при активных производственных успехах – не росла, но постоянно колебалась. В юбилейном 1979 г. она составляет 16,5 тыс. чел. – меньше, чем в 1955 (20 тыс. чел.).

Время распутья. В 2005 г. перевалка леса в Игарке прекращается окончательно. Несколько лет перед тем город переживает труднейшие времена: сотрудникам комбината зарплата выдаётся талонами на продукты (на чёрном рынке их можно поменять на деньги по невыгодному «курсу»). В наиболее выгодном положении находятся те, кто связан с добычей рыбы – информанты сообщают, что только «на рыбе» была возможность, например, отправить детей учиться в Красноярск.

Составляющих краха Игарки было несколько. Фундаментальный – исчерпание потенциала экономической выгоды перегрузки леса с речных на морские суда – сыграл, что поразительно, не ключевую роль. Более важно было стремление в смутные годы «верхних комбинатов», традиционно поставлявших древесину в Игарку, работать с заказчиком напрямую; лес на экспорт стали отправлять по железной дороге и далее через Новороссийск. Выбору южного маршрута немало способствовало введение так называемого «ледового сбора»: по сути, ради поддержания жизнеспособности ледокольного флота (официально ради поддержания всего навигационного хозяйства Севморпути) был введён потонный сбор за проход по Севморпути, притом даже в летнее время, когда к услугам ледоколов не прибегают[9].

На этом аспекте стоит остановиться подробнее. Начавшееся массовое применение атомного ледокольного флота (первый атомный ледокол «Ленин» был введён в строй в 1959 г., однако радикально обстановка на СМП изменилась именно в 1970-е) способствовало продлению навигации, увеличению пропускной способности СМП (но не отдельных портов: без упоминания очереди судов под загрузку в Игарке не обходится, наверное, ни одно её описание по состоянию на 1960-80 годы).

Однако победа над природой здесь далась очень дорого. Радикально отличную от официальной трактовку предлагает Ростислав Горчаков:

Стоит ли говорить, что, по сути, гибель города Игарки в 1990-е была связана именно с дороговизной ледокольных проводок лесовозов с продукцией градообразующего предприятия Игарки – а возврат к практике безледокольных проводок был закрыт, по сути, административным путём в угоду поддержки в кризисное время ледокольного флота в целом: взнос на содержание ледокольного флота («потонный сбор») стали взимать с судов, следующих по трассе Севморпути, круглогодично (иными словами, «и с тех судов, которые шли без ледокола по чистой воде»[13]).

Широкое применение атомных ледоколов действительно привело СМП в новое состояние. Ледовый путь стал почти всесезонным – но и очень дорогим в целом. Для ряда грузов продление срока навигации парадоксальным образом сделало экономически невыгодным путь, подорожавший в целом (конечно, можно было бы ввести какие-то избирательные тарифы, но этого сделано не было). По сути, «ледокольный сбор» фактически закрыл Севморпуть для провоза грузов относительно низкой себестоимости (в том числе леса); осталась лишь транспортировка таких более дорогих грузов, как нефть, никелевый концентрат; в последние годы к ним присоединился сжиженный природный газ. Общий кризис СМП привёл к упадку и технической деградации практически всех портов Ледовитого океана, не связанных с грузами высокой себестоимости, в числе которых – и «лесная» Игарка. По сути, это был второй фактор (наряду с отказом от самосплава леса), который исчерпал уникальность местоположения Игарки.

Но возможен ли был другой сценарий, кроме экономического и социального краха? Теоретически, можно представить развитие на базе Игарки именно научно-исследовательского, культурного центра по аналогии с Фэрбанксом, который по окончании «золотой лихорадки» становится уже в 1917 году университетским центром, в российском варианте аналогом можно считать город Апатиты с Кольским научным центром РАН (оба аналога условные: они находятся в значительно лучшей транспортной ситуации). Однако, как показано в предыдущем разделе, Игарка утратила часть научного, креативного потенциала ещё до кризиса. Потом ушли базы геологоразведочных экспедиций – так происходило практически по всей стране, геология сократилась в целом и «стянулась» в крупные центры.

Однако на низовом уровне в тяжёлых условиях креативности Игарки может позавидовать, наверное, любой город. Сюда завозили страусов, обещали развитие международного яхтклуба, подводной электростанции; замечательный проект "Заполярная Игарка: архив возрождает город" в 2005 г. оказался в числе победителей на 2-м конкурсе "Меняющийся музей в меняющемся мире»[14]. Не хватило, по-видимому, критической массы капитала – человеческого, финансового, капитала доверия к территории – не столько собственно креативных проектов, сколько уже сложившихся в годы бума отраслей, которые могли бы стать основной новой экономки. Пожалуй, единственная из таких отраслей – туризм. Однако непоправимый вред нанесла туристической сфере утрата своеобразия городского ландшафта – и снова приходится говорить, что начало было заложено уже в 1970-е, когда в Игарке были построены типовые дома – хотя полностью исторический ландшафт города был уничтожен уже в 2010 г., в ходе программы «рекультивации», когда в целях экономии на поддержке протяжённых коммунальных сетей всё оставшееся население города было сселено в два микрорайона, а остальная территория, по сути, сожжена.

Двор жилого дома в Игарке.

Конечно, негативным фактором оказалось и то, что большинство научных и образовательных функций были перехвачены у Игарки Норильским промышленным районом (исследования в области полярной медицины, сельского хозяйства Крайнего Севера и особенно – геокриологии).

Безусловно, очень помог бы Игарке статус райцентра – но тут её подвела советская система наделения северных промышленных городов статусом города областного/краевого подчинения, из-за которого Игарка, очевидно, «недобрала» потенциал становления административно-организационным центром окружающей территории – хотя по факту он был и отчасти реализуется даже сегодня (так, например, больница Светлогорска «относится» к Игарке[15]). Любопытно, что в числе попыток найти новую экономическую опору развитию города, в 1990 г. Игарским горсоветом была ратифицирована Декларация о создании Северо-Енисейской области (Норильск, Дудинка, Хатанга, Диксон, Усть-Енисейск, Талнах, Кайеркан, Игарка) с возможностью образования в Игарке свободной экономической зоны[16].

Всё сказанное заставляет переоценить «золотой век» Игарки. Тучные 1970-е, 80-е не заложили ничего, что помогло бы Игарке пережить кризис 90-х и последующие сложные внешние экономические условия – напротив, Игарка именно в свой золотой век утрачивала потенциальные «институты знания», научно-исследовательские, образовательные институты. Золотой век массового производства и обострения узкой специализации (заложенный ещё в предвоенные годы после репрессий в системе Севморпути и многократно усиленный погоней за валовыми показателями в последние десятилетия советской власти) обернулся слабостью городской системы перед лицом пришедших экономических трудностей 90-х. Ни в коем случае не оправдываю безответственные решения 1990-х (в частности, закрытие градообразующего предприятия без эвакуации города), многочисленные имевшие в то время хозяйственные злоупотребления и даже преступления. Не оправдываю общую политику руководства страны по «уходу с Севера», во многом инспирированную Мировым банком (займы в обмен на обязательства отказа от господдержки Севера)[17]. Однако констатирую: возможности выстраивания альтернативной, научно-исследовательской, туристической, образовательной экономической специализации (которая бы расцвела на новом этапе развития города с приходом «Ванкорнефти») не только не были усилены – они были, во многом, растрачены именно в период наибольших экономических показателей, в 1970-1980-е, в период выстраивания «типового» города Игарки.

Выводы

Пример Игарки – потрясающая энциклопедия уроков развития сырьевых территорий. Первый, конечно, – это увязка преимуществ местоположения с конкретной технологией, потенциально ставящей под угрозу благополучие любого транспортного узла. Потеря преимуществ местоположения – можно сказать, типовая судьба многих и многих транспортных узлов, возникавших на магистральных путях с глубокой древности, и пропадавших с карты вместе с путями, Игарка интереснее иным. Второй урок Игарки – наоборот, в инерции положения в условиях Арктики. Практически любая «зацепка» освоения в условиях сотен километров глухого бездорожья создает мало-мальски освоенному участку колоссальные преимущества возрастающей отдачи. Космачёв в своё время писал о роли отдельных таёжных изб в качестве первых «баз» освоения ресурсных районов – наличие хотя бы избы упрощало внедрение в девственную территорию[18] -- тем более город, не смотря на ослабление первоначальных преимуществ географического положения, оказывается более эффективной точкой развёртывания новой волны освоения, чем работа абсолютно с нуля. В Игарке эффект возрастающей отдачи от ранее созданной инфраструктуры работал при переходе на пакетный способ экспорта (хотя оценка эффективности деятельности порта в 1970-е вызывает вопросы и требует отдельного исследования), но в ещё большей степени – в последние десятилетия, когда Игарка «пригодилась» при обустройстве нового Ванкорского нефтяного месторождения. Освоение Ванкора, кстати, преподносит ещё один урок, к сожалению, снова горький: в современных условиях цикл востребованности города при освоении месторождения ограничивается, по сути, несколькими годами, пока идёт обустройство, но эта тема уже за рамками данной статьи.

Четвёртый, и самый важный урок Игарки – это острота противоречия между валовыми производственными показателями и разнообразием городской среды, по сути – между сиюминутной экономической эффективностью производства и жизнестойкостью производственного города. Достигнув рекордных показателей в 1970-е, Игарка утратила разнообразие городской экономики и, вслед за крахом градообразующего предприятия, оказалась нежизнеспособной в годы кризиса.

Известное по книгам Дж. Джейкобс противоречие между краткосрочной производственной эффективностью и долгосрочной жизнестойкостью, блестяще показанное ею на примере сопоставления узко-специализированного Манчестера и многоотраслевого Бирмингема, в Арктике обретает особый смысл. Как правило, это противоречие проявляется как дилемма «производственный центр – база освоения» или «город при месторождении / база освоения всего района». И это тоже наглядно видно на примере Игарки.

Большую роль сыграло положение Игарки среди других экономических центров Севера Красноярского края. Будучи пионером освоения в этом районе, в первые годы Игарка выполняла и роль центра для развития новых поселений; из неё осуществлялась авиаразведка, обеспечивалась радиосвязь, поставлялись стройматериалы, продукты, опыт. Если бы Игарка могла закрепиться в роли экономического центра низовий Енисея, особенно если бы получила статус административного центра -- её, очевидно, ждала бы совершенно иная судьба. Это доказывает сопоставление с Нарьян-Маром, синхронно с Игаркой утратившим лесоэкспортную отрасль (Нарьян-Марский – ещё дореволюционный – лесозавод Стелла Поларе после череды смен владельцев был признан банкротом в 2010-м. Игарский лесозавод, также после ряда преобразований, признан банкротом в 2008-м, равно как и Игарский морской порт). Нарьян-Мар спас статус столицы НАО, административные функции стали доминирующими.

Однако в силу большей экономической значимости Норильска – младшего «собрата» Игарки – большинство функций «центрального места», связанных с облуживанием окружающей территории (научные, образовательные, культурные, управление инфраструктурой, связь) – перешли к нему. Игарка из центра освоения территории превратилась в узкоспециализированный промышленный центр, и именно это, по-видимому, и лишило её возможности выживания в период общего кризиса Крайнего Севера.

Именно сюда уходят корни невозможности эффекта Джека Лондона: сконцентрировавшись на узких производственных задачах, «отдав» профильное образование и сельское хозяйство, телевещание и научные исследования (кроме мерзлотных), Игарка утратила те самые «обслуживающие», сопутствующие основной сырьевой, отрасли, которые по окончании ресурсного бума могли бы стать основой дальнейшего существования города.

Переоценив ситуацию Игарки – не просто как случай краха градообразующего предприятия, но как случай утраты роли базы освоения территории – можно найти ей немало аналогов. Это, например, внутренние районы Колымы, куда в начале 1930-х даже планировали перенести административный центр нового района, и почти обезлюдевшие к настоящему времени. Это отдельные посёлки и города в районе богатых нефтегазовых месторождений Западной Сибири, оказавшиеся в тупиках транспортных путей (например, города Радужный и Муравленко, соответственно, в Югре и ЯНАО).

Это сильный урок для всех существующих сырьевых центров Арктики, особенно Норильска, который сейчас мог бы стать «монополистом» по выполнению городских функций в центральной российской Арктике. Отказываясь от функций базы освоения окружающей территории (образование, медицинское обслуживание – эти функции переданы Дудинке; туризм, СМИ, научные исследования и др. сконцентрированы на обслуживании потребностей самого города, и, кроме туризма, находятся в кризисном состоянии), Норильск теряет возможности выйти на эффект Джека Лондона в далёкой перспективе. С утратой статуса административного центра субъекта РФ сузились эти возможности и для Дудинки. Конечно, речь не идёт о вечном сохранении городов в прежнем размере -- речь о сохранении базовых функций, научных, образовательных, сервисных отраслей, обслуживающих обширную окружающую территорию – о сохранении жизнеспособных центров даже при возможных радикальных изменениях и в градообразующей отрасли, и в численности населения. Между тем, как показывает второй урок Игарки, будущее развитие Арктики неожиданно востребует любую освоенную точку, сохранение освоенных островов последи «белого безмолвия» --  и сохранение потенциальных баз даже в, казалось бы, «отработанных» районах – важная эстафета будущим поколениям.

Материал подготовлен, в значительной степени, на основе статьи: Zamiatina, N.Yu. (2020). Igarka as a frontier: lessons from the pioneer of the Northern Sea Route. J. Sib. Fed. Univ. Humanit. Soc. Sci., 13(5), 783-799. DOI: 10.17516/1997-1370-0607, а также ряда других более ранних публикаций автора: Замятина Н. Ю. Арктическая урбанизация как фронтир // Научный вестник ЯНАО № 3 (92). Обдория: история, культура, современность. — Т. 92. — Государствеенное казенное учреждение Ямало-Ненецкого автономного округа Научный центр изучения Арктики Тюмень, 2017. — С. 114–120; Замятина Н. Ю. Пульсирующие города и фронтирная урбанизация Российской Арктики // Пути России. Север — Юг : Сборник статей. Том XXIII / под общ. ред. М.Г. Пугачевой и В.П. Жаркова. — Общество с ограниченной ответственностью Нестор-История Москва; Санкт-Петербург, 2017. — С. 22–30; https://kislorod.life/opinions/pulsiruyushchie_goroda/?sphrase_id=41676; https://goarctic.ru/society/karavan-sarai-tipologicheskie-osobennosti-arkticheskikh-gorodov/ и др.

[1] Итоги Всесоюзной переписи населения 1939 г.

[2] Данные Администрации МО «Город Игарка»

[3] Новиков, Трошев, 1979.

[4] Аналитическая справка об основных социально-экономических показателях муниципального образования город Игарка 2012-2017г.г. (Данные администрации МО «Город Игарка»)

[5] Гапеенко В. Зона рискованного земледелия // Блог Валентины Гапеенко www.gapeenko,net. 02.04.2016. URL: (https://gapeenko.net/chronograph/6239-zona-riskovannogo-zemledeliya.html

[6] Информация музея Игарского многопрофильного техникума.

[7] Игарка, 1935. Стр. 7—9.

[8] Игарка, 1935. Стр. 41.

[9] Пункт 3.7.6. "Прейскуранта N 11-01. Тарифы на перевозки грузов морским транспортом в каботажном плавании" (утв. Постановлением Госкомцен СССР от 27.03.1989 N 274) гласил: «Ледокольный сбор взимается 1 раз с каждой тонны (контейнера) перевозимого груза, прибывающего или отправляемого из (в) портов ТСМП, - либо перевозимого по ТСМП транзитом в каботажном и заграничном плаваниях - круглогодично, также круглогодично взимается сбор за проводку по ТСМП судов, не принадлежащих Министерству морского флота СССР». Мотивируется это тем, что «ледокольный потонный сбор взимается обществом с грузоотправителя не в связи с транспортировкой экспортируемых грузов, а за осуществление комплекса мероприятий, направленных на обеспечение навигации, то есть за оказание услуг по обеспечению безопасности мореплавания при следовании российских судов, в том числе и принадлежащих обществу, по трассе Северного морского пути» (цитата из Постановления ФАС Северо-Западного округа от 26.05.2005 N А42-1315/04-22).

[10] Правда, здесь очевидна ловушка: при эксплуатации «в крайнем случае» атомные ледоколы станут убыточны.

[11] Норвежец, владелец многих предприятий на Енисее до утверждения советской власти.

[12] Горчаков Ростислав. Удивительная Игарка – Красноярск : Инкомбук Медведь, 1998. Стр. 169.

[13] Горчаков Ростислав. Там же. Стр. 190.

[14] Заполярная Игарка: архив возрождает город // Новости музеев. URL: http://museum.ru/N23027

[15] Интервью с главврачом больницы в г. Игарке, 2018.

[16] Горчаков, 1995.

[17] См., например: Мельникова Л.В. Глава 1: Освоение Сибири в зеркале либеральной экономической науки // Проблемные регионы ресурсного типа: Азиатская часть России / Под ред. В.А. Ламина, В.Ю. Малова. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. Стр. 34—47. Речь

[18] Космачев К.П. Пионерное освоение тайги: экономико-географические проблемы / отв. ред. акад. Сочава В. Б.; АН СССР, Сиб. отд-ние, Ин-т географии Сибири и Дальнего Востока. - Новосибирск : Наука. Сиб. отд-ние, 1974. - 144 с.