Подпорожье. Жизнь рыбачьего села на реке Онеге
Много лет главным промыслом Подпорожья была ловля сёмги.
У каждого из нас есть своя малая родина, где жили бабушки-дедушки, где прошло наше босоногое детство с запахом сена и тёплым парным молоком, бабушкиными шаньгами и приключениями, которые мы вспоминаем с тёплой улыбкой. Моя малая родина – село Подпорожье, что в 16 км от города Онеги вверх по реке Онеге.
Когда образовалось это село -- сказать сложно, но в Сотной книге Турчасовского стана 1556 г. оно уже упоминается «Волостка Подпорожье, а в ней деревни тяглые… И всего 6 деревень да четверть деревни, а дворов в них 53, а людей 69 человек, а сошные пашни 5 обеж без пол четверти обжы». Деревни куста села Подпорожье: Грибановская (Грибаниха), Гора (Гора Жеребцова), Лахта, Медведевская (Средний Двор) и Наумовская (Подтайболье) - по левому, противоположному, берегу Онеги; Сафроновская (Машалиха) и Амосовская (Камениха) - по правому берегу.
Деревня Сафроновская (Машалиха), фото н. ХХ в.
Деревня Сафроновская (Машалиха), фото н. ХХ в., столбы с телеграфными проводами.
Машалиха в сентябре 2020 года, фото Надежды Батиной.
Медведевская, фото 2000-х годов.
Грибаниха, сентябрь 2020, фото Надежды Батиной.
Деревни являлись вотчиной Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря. Здесь выполнялись заказы на строительство судов для Соловецкой обители. В XVII в., после Церковной реформы патриарха Никона, когда Соловецкий монастырь стал оплотом раскола, многие его земли отошли Крестовоздвиженскому монастырю на Кий-острове, в том числе его вотчиной стало и Подпорожье. А после реформы Екатерины II о секуляризации церковных земель крестьяне становятся черносошными с общинным землевладением.
Каждой семье принадлежал определённый надел земли, до сих пор они носят названия бывших владельцев: «гостева припашь», «чабарова поляна».
Коренной житель деревни Камениха, мой отец. Фото Надежды Батиной.
К своим наделам относились трепетно, так как пахотной земли было очень мало; её очищали от леса, осушали болота. Из зерновых выращивали, в основном, ячмень, овес и рожь, пшеницу не сеяли – она просто не успевала вызреть.
Раньше здесь были пожни.
Как и везде на Русском Севере, земледелие считается рискованным: то зальёт, то засушит, то морозом побьёт, поэтому и садили то, что более неприхотливое, -- морковь, картофель, репу.
Ячмень у нас называют – жито, от слова «жить», «жизнь» - именно его чаще всего и выращивали. И пекли житный хлеб, житные шаньги с ягодами, картошкой… а из ржаной муки -- губники: пирожки с солёными грибами, и вьюнники: рыбники с миногой, такие вкусные, когда ещё горячие, запивать холодным молоком!
Держали коров для молока и, что немаловажно, для навоза – земля-то сплошь глина, а ещё -- овец, коз и лошадей. Свиньи появились в Подпорожье только в 1918 году, когда вернулся из германского плена один из жителей, но их разведение так и не прижилось.
Зерновых от урожая до урожая не хватало, поэтому мужчины уходили на заработки или на лесопильные заводы в Онегу, или нанимались в сплавщики и в бурлаки по всему северо-западу Российской империи.
«Работа на сплаве требовала умения и ловкости ездить на бревнах, разбирать заломы, спускать харчевы в порог и ряд других работ. Не редкость, если бурлак искупается с ног до головы в холодной весенней воды. Самой опасной работой в порогах считается разборка заломов и разлом «кос». На быстром месте реки набирается в одном месте куча бревен, так что закладет до самого дна. На эту косу заходят от З до 5 человек самых лучших сплавщиков и с силой вытаскивают несколько дерев, которые держат весь залом. Бывают заломы, когда достаточно выдернуть 5-10 бревен, как он с шумом пойдет, тогда только успевай спастись в лодку, которая стоит под косой у камня. Бывали случаи, когда люди тонули или же с уплывшими бревнами уносило вниз по течению за несколько верст и для того, чтобы спастись бросались в воду и выплывали на берег.
Не менее опасной работой считался пуск харчевой. Лоцманом назначался самый опытный бурлак, который хорошо знал речку и мог без вреда спустить харчеву в быстрых и опасных местах. Такая работа считалась опасной и малейшая оплошность лоцмана и харчева садилась на мель или на камень или заносило на косу. Хуже всего, когда харчеву заносило на косу, тогда один конец затопляло, а другой поднимало к верху. В это время успевай спасаться на косу. В более маленьких речках работать приходилось с берега. Служащий расстанавливал рабочую силу по носкам и вообще где задерживался лес. Где опасное место туда два - три человека. Их обязанность: пропускать лес без задержки. Для более высокого подъема воды устраивали «моховые плотины», очищали речки, от камней бродя в воды по пояс.
Мной отработано на сплаве и в лесозаготовках до службы (военной) 6 лет и после службы 16 лет, не считая тех лет, когда работал в своем уезде. Всего 22 года ходил по сплавам в Олонецкую, Новгородскую губернии, в Умбу Мурманский край и Кемский уезд. За период своей многолетней работы мне приходилось многое испытать. Много раз был на волосок от смерти. Был такой случай: нам было поручено поднять лодку цепями вверх по течению. Речка была очень порожистая с быстрым течением. Лодку стали поднимать бечевой. Семь человек бурлаков впряглись в лямку, нас 3 чел. Остались на лодке, один за лоцмана, а нас двое с шестами - один на носу, другой около середины помогали подниматься. На одном носке сильным течением лодку откинуло дальше от берега, бурлаки нажали на бечеву и лодку опрокинуло. Я в этот момент схватил за бечеву, а также и другой товарищ. Нас по бечевке вытянули на берег, а лоцмана течением подхватило вниз, где был перенят другими рабочими. Таких случаев было много. За время сплава я получил хорошую специальность сплавщика, мог ездить на одном дереве как угодно хоть стоя, хоть сижа, и в быстрых, и в тихих водах».
Возможно, именно поэтому здесь, на Русском Севере, шли такие ожесточенные схватки во время Гражданской войны (1918-1922 гг.) Не минула эта участь и Подпорожье. Интервенты, белые, красные, брат шёл против брата в прямом смысле этого слова, человеческая жизнь ничего не стоила. Создавались партизанские отряды, и самый первый из них -- красный -- был создан в Подпорожье. Всего было три красных партизанских отряда и один белый, которые действовали на территории Онежского уезда.
На берегу Онеги в деревне Каменихе был склад с боеприпасами, который был подожжён. Прошло больше ста лет, но до сих пор на берегу можно найти гильзы, пули и капсюли от винтовок.
Пуля и гильза времён Гражданской войны. Из фондов Онежского историко-мемориального музея.
Подпорожский тройник
Село отличается от деревни тем, что в нём есть церковь, а ещё лучше – тройник.
Первый из известных храмов прихода – во Имя Св.Троицы с приделами: Богоявленским, Никольским и в честь Параскевы Пятницы устроен и освящён по грамотам Новгородских митрополитов Питирима и Корнилия. Храм этот сгорел в 1724 г. По просьбе прихожан во главе «с Троицким попом Подпорожской волости Евстратием Алексеевым и церковным старостою Распутиным», указом Св.Синода от 1725 г. на имя наместника Крестнаго монастыря, Иеромонаха Сергия предписано позаботится о постройке на прежнем погорелом месте новой деревянной церкви во Имя Св.Троицы «с единым престолом, а четырёх приделов не строить». Эта церковь, существующая поныне (1896г.), по благословению Преосвященнаго Феодосия, архиеписк. Великоновгородскаго и Великолуцкаго была освящена 16 мая 1727 г. С течением времени к ней был пристроен тёплый Богоявленский придел.
Вместо сгоревших приделов Никольского и Параскевичского, в период с 1745 (по М. Красовскому, заложена в 1741 г. – С.Г.) по 1757 гг. устроена была отдельная церковь, существующая до настоящего времени (1896г. и на 2004г.) и именуемая ныне Владимирскою. Церковь заложили по благословению архиеписк. Новгородскаго Стефана, по просьбе церк. старосты Фёдора Андреевича Амосова и Степана Алексеевича Попова, из которых последний, по воспоминаниям старожилов, выделил средства на постройку. Освящена была церковь 23 октября 1757 г. по благословению того же Владыки и на имя архимандрита Крестнаго монастыря Адриана.
Таким образом, в описываемом приходе два храма: Свято-Троицкий с Богоявленским приделом и Владимирский с приделами Николая Чудотворца и Св. ВЛКМ Параскевы. Оба храма и колокольня, устроенная по указу от 31.10. 1847 г., деревянные, обшиты тёсом и окрашены, в 1884 г. обнесены дерев. оградой. Берег у Троицкой церкви каждый год всё более и более подмывает, что представляет угрозу храму, хотя сами по себе обе церкви ещё прочны.
Фото н. ХХ века. Тройник в д. Жеребцова Гора. На первом плане летняя церковь Владимирской Божьей матери (1757 г.), колокольня и зимняя церковь Св. Троицы (1727 г.)
Фото н. ХХ века. Троицкая церковь д. Жеребцова гора. Сгорела вместе с колокольней в 1940-е гг.
К сожалению, из всего тройника осталась одна церковь Владимирской Божьей матери. В советское время из неё растащили иконостас и церковную утварь, от времени провалились полы, а то, что осталось, было изгажено птичьим пометом. Только небеса, написанные крестьянскими иконописцами Богдановыми из села Карбатово, остались нетронутыми.
Небеса во Владимирской церкви, расписанные И.И. Богдановым-Карбатовским (Богдановы-Карбатовские - династия северных иконописцев в XVIII-XIX вв.).
Владимирская церковь, деревня Жеребцова Гора. Вид с правого берега, сентябрь 2020 года. Фото Надежды Батиной.
Возможно, со временем, мы утратили бы и Владимирскую церковь, если б не волонтеры из «Общего дела». В 2018 году в рамках проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера» были проведены противоаварийные работы, устранены протечки кровли и отремонтированы отверстия в куполах, установлен крест. Летом 2019 года осуществлены работы по укреплению фундамента. В 2018 году была отслужена первая Божественная литургия, на которой присутствовали около трёхсот человек.
Реставрация Владимирской церкви.
В 2019 году в Онежский район прибыл Святейший Патриарх Кирилл. Он побывал в Ворзогорах, а затем в Подпорожье, где осмотрел деревянный храм Владимирской Божией Матери. Предстоятель Русской Церкви передал в дар храму Казанскую икону Божией Матери. Для жителей Подпорожья это было большим событием. В последний раз в этих местах был патриарх Никон в XVII веке, да и то проездом...
***
Говорят, что Онежский район – место уникальное. Богатый озёрами, из которых лесные речушки несут свои торфяные воды в главную реку района Онегу, а та впадает в Белое море…
Севас-ручей. Течет из лесного Севас-озера и впадает в Онегу (фото ниже).
Онега – река капризная, своенравная, с отмелями и порогами, с отливами и приливами, как у Белого моря. Водится в реке рыба разная: и окунь, и щука, и язь, и лещ, и вьюн-минога, но самой ценной считается сёмга. С самых давних времен облюбовала эта рыба Онегу для нереста, шла через каменные пороги против течения вверх по реке. Сёмга – рыба морская, но размножается она в пресной воде.
Интересно, что сёмга, зашедшая на нерест в реку, не питается до тех пор, пока не скатывается обратно в море. Она проводит в реке около года, а осенка проводит в реке более полутора лет — и всё это время живёт за счет калорий, накопленных в море. Удивительно, но это действительно так!
По мере того, как лосось продолжает находиться в пресной воде, в его организме начинают происходить изменения. Меняется цвет чешуи: она сначала тускнеет, становится менее блестящей, затем приобретает фиолетовый оттенок. Затем у самцов начинает сильно меняться форма головы: она становится больше по размеру в соотношении с пропорциями тела. Голова начинает вытягиваться, отрастает клык на нижней челюсти. У самок увеличивается в размере брюшко, в остальном изменения в форме тела не столь значительны, как у самцов.
Одновременно с этим происходит процесс созревания икры у самок и молок у самцов. У рыб, только что зашедших с моря, икра и молоки находятся в неразвитом состоянии. Они созревают и увеличиваются в размере по мере подготовки сёмги к нересту. Далее цвет тела у самцов изменяется до неузнаваемости: он становится желто-коричневым с красными пятнами, с чешуи полностью исчезает серебристый цвет. У самок несколько сохраняется серебристый оттенок на чешуе, но в её цвете начинает преобладать фиолетово-коричневый оттенок. Форма головы у самок изменяется незначительно. Отнерестившись, сёмга уходит на зимовку в ямы, которые не забиваются шугой во время ледостава. Большая часть сёмги во время зимовки погибает от истощения, из ста особей выживает только несколько.
А те, кто выжил, уходят в море, чтобы через год-два снова вернуться на нерест, после третьего нереста выживают единицы…
Промысел сёмги на Онеге издавна считался доходным делом. Сёмгу ловили в реке в районе села Подпорожье, считалось, что это наиболее удачное место.
На удочку поймать семгу было невозможно, так как в пресной воде она не питается.
Охотились на неё острогой. Поздним вечером или ночью, освещая темноту факелом, охотники высматривали в воде рыбину, и, заметив силуэт, резко пронзали её острогой. Всё это действо требовало особой сноровки: хорошего глазомера и большой силы удара. Попасть в рыбу было нелегко, и второго шанса не было, испуганная, она тут же ускользала. Сейчас охота острогой запрещена, это браконьерский вид ловли рыбы!
Остроги изготовлялись местными кузнецами и выглядели по-разному, хотя принцип был один и тот же.
На фото коллекция острог Онежского историко-мемориального музея:
Часть выставки «Поморы» в Онежском историко-мемориальном музее. Чучела самца и самки сёмги.
Ещё один способ ловли сёмги называется «поездованием». «Поезд» - это невод для лова семги, отсюда и название – «поездование»
Невод делали сами: вязали из конопляных плотных нитей, сверху и снизу пропускали верёвки - верхник и нижник, а сбоку ещё одну, более тонкую веревку – «рикхому». «Рикхома» была нужна для того, чтобы почувствовать, что рыба зашла в ячею невода. Поезда (невод) были у каждого свои, их изготовляли из конопли и льна. Обязательно красили - дубили ивовой корой, потом продымляли в бане, чтобы не было запахов.
Невод растягивали между двумя лодками. В лодках находилось по два человека: один на веслах, второй с неводом. .
Запретная для поездования зона - 0,5 км ниже забора. Когда сёмга не шла, тогда начиналось поездование. Все, кто поездовал, сдавали приёмщикам за деньги, но и для себя тоже оставляли, рыбу солили и её хватало с осени до весны.
«Два брата поездовали на пару, 18 центнеров сдали. Сама поездовала, попало 3 семги, одна на 29 килограмм, сдали, а потом ничего не попало. Поездовали ниже забора. Запретную зону ограничивали вехи, стоявшие в корге (корги - отмели на реке, заросшие травой) . Запретная зона была небольшая, ниже ее можно было ловить хоть до города. Выше забора не ловили. Первый пробный выезд в августе, ловится «межонка» на 3 -5 кг. Поезд для ее лова назывался частик, ячея на 50 мм. А когда ловили большую семгу, то ячея на 80 - 90 мм, то назывался просто «поезд». Рихкома плелась из конского волоса как женская коса, была толщиной около 1 см. Поезд движется по течению, когда попадет семга, то «верхник» и «нижник» схлястывают.
«Греби» держат за борта лодки одной рукой, один табанит, а другой гребет. Лодки разворачиваются против течения, а в это время корщики управляются с семгой. Если семга попадет в этот угол, то этот корщик берет, а если в тот, то тот.
Корщик держит рихкому в левой, веревку держат правой. Если поезд с правой стороны. Рихкома держится на уровне груди. Правая рука опущена. Если сетка зацепилась, то берут «на барана» то есть закручивают на весло, крутят веслом, а если не удается, то сетку дергают вверх, прорывая ее, чтобы камень вывалился. Дно-то не боронено. Корщики семгу били колотушкой большого диаметра, березовой. Все отец говорил: «Глаз не выбей». С выбитым глазом семга шла третьим сортом, нельзя было повреждать и чешуи. Зимой в полыньях ловили семгу поездом, один корщик в лодке, а другой идет по краю льдины».
Но самым продуктивным способом лова сёмги был забор (закол).
Макет части забора. Из фондов Онежского историко-мемориального музея.
Забор в Подпорожье длиной в 522 м. Из книги «Материалы к познанию русского рыболовства» Петроград. 1914 г.
Забор на Онеге был самым большим из беломорских во второй половине ХХ века. Он строился у деревни Гора Жеребцова, в 26,5 км выше устья.
Ширина реки была 768 м. Забор практически перекрывал всю реку от берега до берега и больше походил на мост. Основой забора служили «козлы», вбитые в дно реки через каждые 5,3 м; сверху по козлам прокладывали настил из жердей, называвшийся «полати», по которому могли пройти в ряд несколько человек. Полати загружали камнями, чтобы забор не снесло водой.
Через равные промежутки в заборе располагались ворота. Ворота имели углубление – «двор», образованный двумя стенками, сходящимися под углом. В вершине угла оставалось отверстие для «мережи»-ловушки. Мерёж в 1856 г. было десять. Для того чтобы сплавляемые россыпью бревна не портили забор, он был прикрыт «запонью» из соединенных между собой бревенчатых плотов, которая стояла выше по течению. Она шла параллельно забору и опиралась на кутовые козлы и расставленные в промежутках между ними козлы более простой конструкции. Для прохода судов и пропуска леса в заборе были оставлены специальные ворота.
"Подпорожское общество получило в надел отдельные рыболовные тони, но забором было постановлено пользоваться сообща с Кокоринской волостью.
До выделения Подпорожского общества в самостоятельную волость сдача рыбы «смотраками» (крестьянами, вынимавшими рыбу из закола) производилась очень недобросовестно: В общественную книгу обычно записывалось меньше рыбы, чем на самом деле, а оставшаяся на руках у смотраков рыба сдавалась доверенному Язикова частным образом. Вырученные от такой сдачи деньги делились между смотраками и доверенным.
С 1904 года (и на все последующие) для сдачи рыбы был установлен более совершенный порядок. У доверенного по забору, ведавшего денежными делами и сдачей рыбы, велась прошнурованная книга. Каждый ее лист состоял из 3 частей: корешка и двух талонов. После записи улова в корешок один талон отрывался и взвешивался для общественного обозрения на сене ледника (ледником называли строение для сохранения заготовленного зимой льда и сбережения рыбы от порчи). В приеме семги доверенный Язикова расписывался на талоне. На следующий день этот талон передавался в Подпорожское волостное правление. Второй талон, за подписью всех смотраков и доверенного, опускался в кружку, запечатанную печатью Кокоринского волостного правления и находившуюся у доверенного забором. Через две недели кружка доставлялась в Кокоринское волостное правление, где талоны сверялись со шнуровой книгой. Помимо этих записей у доверенного по забору велась шнуровая книга, в нее записывались ежедневные уловы, их стоимость, а также все расходы по забору".
Ледник купца Язикова в деревне Гора Жеребцова. Из книги «Материалы к познанию русского рыболовства» Петроград. 1914 г.
Раньше сорта сёмги, пускаемые в продажу, назывались по названию рек или месту, где они вылавливались. Онежская сёмга называлась «Порог», она отличалась лучшим засолом и таким же твёрдым мясом, как «Умба». «Варзуга» была мясом заметно нежнее, а осенняя -- лучше всех беломорских. «Кола», вылавливаемая по Мурманскому берегу, солилась хуже и небрежно, расходилась между простым народом. «Поньгома» и «Кандалакша» были худшими из сортов. «Поной» - сухой, без жира. «Мезень» - также, причём она мало вывозилась из губернии. Получалось, что онежская сёмга, уступая другим в свежем виде, превосходила их в солёном. Это выдвигало её на первое место при продаже в отдалённых местах. При этом сёмга солилась местной беломорской солью с варниц Красной Горы (Летний берег Белого моря).
Фото А.Я. Венедиктова 1960-е гг.
Сейчас лов сёмги при помощи забора запрещён, так как её поголовье заметно сократилось. Но при большом желании можно купить разрешение в Рыбнадзоре, хотя это стоит недёшево и весьма зыбкая надежда, что вам посчастливится вытащить «красну рыбину». Хотя ежегодно весной Онежский рыбзавод выпускает около 70000 мальков сёмги в реку Усть-Кожу (очень порожистая, впадает в Онегу), но восстановить былое количество рыбы так и не удаётся…
Может где-то есть места и покрасивее Подпорожья, но, как сказал наш поэт Евгений Токарев,
«…Что мне делать? Может денег накопить,
Накопить – моторну лодочку купить.
И умчаться к морю майской синевой...
Иль в кого-нибудь влюбиться с головой?
Проплывают в небе гуси надо мной.
Мне бы тоже поглядеть на шар земной.
Не могу у этих сосен, не могу
На холодном оставаться берегу.
Ходит-бродит переулками весна.
Ах, Онега, деревянная страна!
Я б уехал – и ни горечи, ни слёз,
Только держат крепко веточки берёз».
В селе Подпорожье практически не осталось местных жителей, те бабушки, что жили здесь, одна за одной, умерли, а их дети перебрались в разные города и только потом, выйдя на пенсию, возвращаются сюда, чтоб жить крестьянской жизнью своих предков с мая по октябрь...
***
Добрать до Подпорожья не сложно. Из Архангельска через Северодвинск до города Онеги, далее проезжаем город и едем на Плесецк (по дороге 11К-571). От Онеги это всего 16 км по хорошей асфальтовой дороге.
Ходит рейсовый автобус № 101 из Онеги. Расписание меняется, поэтому нужно уточнять в конторе «Автотранс» (881839)72762
Можно заказать такси: такси «Максим» 8921 0888880; такси «Вояж» 8911 5850408
Если хотите перебраться на левый берег и посмотреть на Владимирскую церковь, то можно договориться с местными жителями, и за приемлемую цену вас перевезут туда и обратно.
Автор: Надежда Батина, город Онега.
