Золотая Константиновская медаль Колчака-Полярного

До начала прошлого века (пока в Арктике не были обнаружены залежи каменного угля, стратегического тогда ресурса – топлива!) значимость освоения высоких широт понимали лишь наиболее передовые люди. Одним из тех, кто поддерживал отважных первооткрывателей, был великий князь Константин Николаевич Романов (1827-1892) – адмирал российского Императорского флота, либерал, зачинатель Великих реформ, инициатор продажи Аляски, первый глава Русского Императорского географического общества. Впрочем, настоящим «крёстным отцом» РИГО был адмирал Фёдор Петрович Литке, но от имени князя в 1846 году была учреждена медаль, которая вручалась «за полезные труды по географии: путешественнику, отличившемуся важностью своих открытий и изысканий, или же автору лучшего сочинения… по географии, этнографии и статистике России». В честь учредителя медаль получила название Константиновской; она была золотой, с изображением великого князя. Константин Николаевич не только учредил награду, но и сделал вклад в банк в размере 5000 рублей и проценты с этого капитала награждаемые получали вместе с медалью. Среди лауреатов были люди известные: составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даль, идеолог панславизма Н.Я. Данилевский, исследователь Азии Н.М. Пржевальский.

Но – удивительный факт – несмотря на то, что среди учредителей РИГО были знаменитые исследователи Арктики (адмирал Фёдор Литке – автор труда «Четырёхкратное путешествие в Северный Ледовитый океан…»; Фердинанд Врангель, «исколесивший» все северные побережья России и Америки, в честь которого названо два острова – один в Северном Ледовитом океане, другой – в Тихом, у берегов Аляски; Пётр Рикорд – знаток Камчатки), Золотую «географическую» медаль за освоение полярного мира долго не присуждали. Первым, кто получил её, стал в 1878 году Адольф Эрик Норденшёльд (1832—1901): он установил в 1868 году рекорд продвижения на север — 81° 42’, а в 1878 – 1879 гг. первым прошёл по Северному морскому пути из Атлантики в Тихий океан. В 1885 году высшей награды РИГО был удостоен российский военный моряк Николай Данилович Юргенс (1847—1898) за то, что в рамках первого в истории Международного полярного года обустроил в устье Лены полярную станцию.

После этого двадцать лет наград «за Арктику» не давали. Географическое общество поощряло этнографов, геологов, климатологов-метеорологов, статистиков, исследователей буддизма и районов Азии, Кавказа, Ирана, Тибета, Монголии, морей российских от Охотского до Черного. «Забытыми» оставались только путешественники в Арктику! И лишь в 1905 году высокой награды удостоился лейтенант Александр Васильевич Колчак за участие в полярных экспедициях 1900-1903 гг. А уже после Колчака Золотые медали получили: в 1907 году Фритьоф Нансен (1861—1930), в 1912 году – Руаль Амундсен (1872-1928), в 1914 году – Борис Вилькицкий (1885—1961). Их вклад в освоение Арктики не нуждается в разъяснениях, но как в список прославленных полярников попало имя молодого лейтенанта?

Вся биография А.В. Колчака к моменту его арктических экспедиций могла бы уместиться в несколько строк: родился, учился, сгодился… Родился будущий ученый океанограф 4/16 ноября 1874 года под Петербургом в дворянской семье, окончил кадетский корпус, причём с наградой имени адмирала П.И. Рикорда. Один из кадетов корпуса вспоминал о гардемарине Колчаке: «молодой человек … с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, … образностью прекрасной русской речи, серьёзностью мыслей. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться… В нём был виден будущий вождь». Уже через год службы А.В. Колчак был произведён в мичманы (первый офицерский чин «с золотыми погонами»), ещё через три года – в лейтенанты. Уже в первые годы службы на военных кораблях Александр увлёкся океанографией, «знал все лоции морей», мечтал «о прорыве к Южному полюсу». А после лекции адмирала Макарова «К Северному полюсу напролом» «заболел» Арктикой. В 1900 году мечта А. Колчака сбылась: он был включён в состав Русской полярной экспедиции.

Этому предшествовали такие события: в 1893 году известный полярный исследователь барон Эдуард Васильевич Толль предложил проект экспедиции в северо-восточный сектор российской Арктики. Именно здесь барон, участвуя в экспедиции А.А. Бунге на Новосибирские острова, увидел в 1886 году, как ему казалось, легендарную землю Санникова. Поскольку на открытие этих мест уже претендовали и американцы, и канадцы, в Петербурге в 1898 году проект Толля получил высочайшее одобрение. В 1900 году Императорская академия наук утвердила план похода: пройти северным путем вдоль очертаний материка и отыскать загадочную землю Санникова.

Интересно, что землю ещё не открыли, а имя ей уже дали, да и сейчас каждый россиянин знает о такой земле – старшее поколение по книгам и фильму, младшее – хотя бы по песне о том, что «призрачно всё в этом мире…». История поиска этой земли-призрака началась в 1811 году, когда якут-промысловик Яков Санников рассказал руководителю экспедиции на Новосибирские острова Матвею Геденштрому, что с одного из островов (Котельного), видел высокие каменные горы. Значит, там есть ещё остров, а возможно, и обширная земля! Поскольку якут во время своих походов уже открыл для России два вполне реальных острова – Столбовой и Фаддеевский, ему поверили. Но отчего же Матвей Геденштром сам не занялся поисками новой земли? Увы, он не был полярником «по призванию», а попал в Арктику на исправление: будучи таможенным чиновником, попался на контрабанде – и угодил в Сибирь. Неслучайно один из островов Геденштром назвал Новой Сибирью – «ввиду величины и особенной угрюмости». Но и на новой должности Матвей Матвеевич проворовался, был изобличён ревизией и свой век доживал почтмейстером в Томске. Да, и такие люди бывали среди полярников! Ну а остров так и остался terra incognita.

Интерес к Новосибирским островам возрос, когда на них нашли самые большие в мире запасы мамонтовой кости. И возник вопрос: а вдруг на «земле Санникова» её вообще немереные запасы? Кроме того, был на островах и уголь. Следовательно, корабли могли идти Северным морским путём и пополнять запасы топлива. А в конце XIX века вообще началась международная арктическая гонка. С одной стороны, страны помогали «коллегам» снаряжать экспедиции, награждали медалями (той же Константиновской), полярники давали имена друг друга вновь открываемым географическим объектам (Колчак назовёт самую высокую гору на о. Беннета именем американца Джорджа Де-Лонга). Но при этом не забывали о национально-державных приоритетах и стремились поскорее поднять флаг своей страны на новых землях. Потому, несмотря на то, что русские экспедиции лейтенанта П. Анжу (1821) и доктора А. Бунге (1885-1887) вроде бы показали, что никакой земли Санников нет, проект Толля поддержали. Следует всё же сказать, что в 1930-е годы, во времена ледоколов и полярной авиации, район «земли Санникова» был обследован и… земли–невидимки не нашли. Это не значит, что Санникову и Толю что-то почудилось. Скорее всего, был остров изо льда, покрытый грунтом. Со временем растаял. Такие примеры известны в Арктике.

Между тем, в 1900 году Академией наук в лице великого князя Константина был утверждён состав Северной экспедиции. В неё вошли: руководитель барон Э.В. Толль, капитан шхуны «Заря» - лейтенант Н.Н. Коломейцов, геодезист, метеоролог, а в экспедиции ещё и фотограф лейтенант Ф.А. Матисен, зоолог А.А. Бялыницкий – Бируля (кстати, получивший в 1924 году Золотую медаль РГО, которая называлась уже не Константиновская, а «Высшая награда общества»), боцман Н.А. Бегичев, врач – доктор медицины Г.Э. Вальтер, астроном – кандидат физ.-мат. наук Ф.Г. Зееберг и др. В качестве гидрографа и помощника магнитолога в команде Толля ехал А. В. Колчак. Он успел пройти курсы магнитологов и даже постажироваться в магнитной обсерватории. Вообще подготовка к этому походу в Арктику шла очень тщательно: были зафрахтованы вспомогательные суда, закуплен провиант, меховые вещи, найдены поморы, «хорошо знающие условия плавания около Новой Земли и даже в Карском море». Благодаря покровительству князя Константина Константиновича Толль получил вдвое больше средств, чем первоначально планировалось: 509 тыс. рублей вместо намеченных 240 тысяч. На эти деньги начальник экспедиции приобрёл в Норвегии судно «Herald Harlfager» – тип норвежского тюленебоя (китобоя). Судно переоборудовали на том же заводе, что и легендарный нансеновский «Фрам», а сам знаменитый полярник обучал прибывшего в Норвегию лейтенанта Колчака новым методам работы с аппаратурой (она была даже лучше, чем в плавании у Нансена). Стоит отметить, что это было первое в России научно-исследовательское судно для проведения морских комплексных исследований в арктических условиях. Судно (теперь это была шхуна-барк или баркентина) получило новое название – «Заря». Ему предстояло провести в Арктике не одну навигацию….

Итак, в июне 1900 года «Заря» отправилась из Санкт-Петербурга в далёкое плавание. В Кронштадте шхуну пополнили запасами угля и доукомплектовали оборудованием. Провожать «Зарю» пришли вице-адмирал С.О. Макаров с супругой, а до того, ещё в столице, полярных исследователей почтил вниманием сам император Николай II. Только спустя месяц «Заря» прибыла на Мурман: задержались в Норвегии в ожидании угольных брикетов из Англии. Не обошлось без курьёзов: один матрос устроил пьяный дебош в таверне, другой подцепил «нехорошую болезнь» и обоих списали на берег в первом же российском порту. Ещё неделю простояли в Екатерининской гавани на Мурмане, пополняя запасы угля и продовольствия. Наконец, из Александровска вышли в открытое море. Настроение было отличное, в кают-компании раздавались звуки пианино, а впереди путешественников ждала terra incognita…

25 июля экспедиция Толля вполне благополучно (если не считать конфликтов между начальником экспедиции и командиром корабля) прибыла на Югорский Шар, судно показало себя очень хорошо в этой части похода. Однако дальнейший путь на Восток был весьма непрост: шхуна то и дело попадала в ледовые ловушки, а затем встала перед непроходимой стеной льда. Первую зимовку экспедиция Толля провела у западного побережья Таймыра (по плану должны были дойти до восточных берегов полуострова). На зимовке удалось наладить работу метеостанции на берегу и даже соединить её телефонным проводом с кораблём, построить снежный (даже отапливаемый) домик для магнитных наблюдений. Что касается лейтенанта Колчака, то он совмещал службу офицера (нёс вахты) и учёного: занимался магнитными измерениями, изучал свойства льда, сравнивал температуру и солёность воды, замерял глубины, изучал уникальное арктическое явление - «мёртвую воду» (над слоем солёной воды образуется более лёгкая пресная вода), составил карту рейда «Зари», провёл топографическую съёмку окрестностей и пр. 

Зимовка в условиях Арктики – многократно описанное явление: темнота полярной ночи, холод (зимой 1900-1901 гг. в районе зимовья морозы стояли -30, в кают-компании «Зари» было +8), дефицит витаминов. Изоляция от мира порождала информационный голод, а монотонность жизни – сенсорный. От уныния спасались тем, что читали, слушали лекции (Колчака в том числе), музыку на фонографе и матросскую самодеятельность. Постоянная занятость научным трудом не давала возможности расслабиться – это важный психологический фактор. А на Рождество удалось даже устроить праздник с застольем и подарками от Великого князя каждому члену экипажа. Интересно, что Колчак нёс ещё и третью службу – священника: в праздничные дни он проводил богослужения.

Кроме того, от вмёрзшей в лёд шхуны в разные стороны были отправлены мини-экспедиции. Они неплохо описаны в литературе, и потому остановимся лишь на тех, в которых участвовал Колчак. Вместе с Толлем они предприняли две санные поездки в малоисследованную восточную часть полуострова Таймыр, на полуостров Челюскин. В октябре 1900 года они заложили склады близ залива Гаффнера, а в апреле – мае 1901 года попытались продвинуться дальше. Однако не смогли откопать свой склад с продовольствием, несмотря на то, что Колчак, по словам Толля, пребывая в состоянии «трудового экстаза», работал лопатой несколько часов подряд. 

Поездку пришлось сократить, и всё же путники провели в походе 41 день, преодолели 500 вёрст пути! Всё это время Толль и Колчак занимались маршрутной съёмкой, отчасти – геологическими изысканиями. Однако нехватка еды привела к гибели собак, и полярникам самим приходилось впрягаться в собачьи упряжки. Интересно, что во время этого похода у Колчака изменилось отношение к собакам, и он даже вёз двух из них, полуживых, на нартах, встав вместо них в упряжке. Поэтому, когда автор этих строк читала в библиотеке отчёты экспедиции и дошла до слов «я избавился от собак при помощи стрихнина», - не поверила глазам, пересмотрела отчёт и вздохнула с облегчением - это не был отчёт Александра Васильевича! И кстати, предсвадебное путешествие Колчак с невестой совершили тоже на собаках: невеста, Софья Омирова приехала встречать Александра из его экспедиции 1903 года почти на побережье океана.

Результатом вылазок экспедиции в 1901 году стали уточнения и исправления нансеновских карт берегов Сибири. Как известно, были и другие походы членов команды Толля, и только 150 вёрст не дошли полярники до будущей Северной земли – последнего на планете «белого пятна»! Ах, если бы в том направлении отправились Толль и Колчак, возможно, это открытие было бы сделано ими! Однако руководитель Полярной экспедиции был одержим поисками земли Санникова и, отчитавшись президенту Академии наук, что «зимняя ночь прошла благополучно», «все в добром духе», он дал команду двигаться дальше.

Навигация 1901 года продолжалась 25 суток (из них шли только 15!), за которые яхта продвинулась на 1350 миль. Кстати, в этом переходе Толль открыл и назвал в честь «лучшего офицера команды, любовно преданного своей гидрографии» один из островов в Карском море. Александр Васильевич сам нанёс на карту очертания и имя острова. 19 августа 1901 года «Заря» достигла мыса Челюскин – самой северной точкой Евразии. Затем экспедиция поднялась в море так далеко на север, как не заходило в этом регионе ещё ни одно судно. В районе архипелага Новосибирские острова (расположен между морем Лаптевых и Восточно-Сибирским морем) подошли к неизвестному острову (Беннета), но окружавшие сушу льды не позволили высадиться на него. Непогода остановила поход, и полярникам пришлось встать на вторую зимовку на о. Котельный. Шторма были такой силы, что в кают-компании даже перевернулся огромный дубовый стол! На Новосибирских островах путешественников ждали восемь складов – база, подготовленная вспомогательной экспедицией в предыдущую зиму. Началась вторая зимовка, во время которой Колчак провёл магнитные и астрономические наблюдения на островах Новая Сибирь, Котельный, Бельковский и других.

А вот попытки продвинуться в сторону вожделенной земли Санникова успеха не имели. Из Петербурга пришло предписание заканчивать экспедицию в устье Лены и возвращаться домой. Но, поскольку результаты похода очевидно не были достаточны для отчёта перед Академией наук, императором и другими попечителями, барон Толль решился на незапланированную часть экспедиции: провести изучение острова Беннета. В мае 1902 года барон отправился на остров с тремя спутниками и небольшим запасом продовольствия. С ним были астроном Зееберг и двое местных жителей — эвен Николай Протодьяконов (по прозвищу Омук) и якут Василий Горохов (по прозвищу Чичак). Изначально Толль собирался взять в свой поход и Колчака, однако оставить «Зарю» без фактического помощника капитана было нельзя. Договорились, что группу Толля «Заря» заберёт на о. Новая Сибирь. Освободиться из ледового плена шхуна смогла только в августе, но пробиться через льды к условленному месту не удалось, а запасы топлива подходили к концу. «Заря» вынуждена была идти к материку. К концу августа искалеченная в ледовых переходах баркентина добралась до устья Лены, а оставшаяся часть команды Полярной экспедиции была отправлена в Якутск. На помощь Толлю должна была направиться группа, в распоряжении которой были оставлены нарты, собаки, олени.

В начале декабря 1902 года Колчак добрался до столицы, сдал отчёты, но мысли об оставшихся товарищах не давали ему покоя. И потому в 1903 году А.В. Колчак становится во главе спасательной экспедиции. Академия наук предполагала починить «Зарю» (залатать пробоины) и отправить её снова в плавание. Но Колчак предложил более мобильный и экономный вариант: привезти по суше манёвренный вельбот и на нём добраться до Новосибирских островов. С собой он взял двух участников предыдущей экспедиции (боцмана Н.А. Бегичева и рулевого старшину В.Л. Железникова) и четырёх опытных поморов. Март и апрель ушли на переход к океану (шли по руслам рек и через перевалы). С собой везли продукты, одежду, боеприпасы, а тридцать собак тащили вельбот, погруженный на нарты. Затем начался морской поход до острова Беннетта.

Семь человек 42 дня провели на шлюпке в открытом море: шли на вёслах, под парусом, лавировали между льдинами. Без горячей еды и крова, на сухарях и консервах, используя в качестве спасательных ресурсов водку и шоколад. И, тем не менее, не теряли присутствие духа, особенно с приходом полярного дня. В записках Александра Васильевича читаем: «Два жалких лучика света способны преобразить мир! Только что он угрюмый, давящий, готовый распластать все живое…и вдруг всё это слетело, будто ненужное одеяние». «Усталость, делающая тело чужим, вялым, неповоротливым, отступает… тело становится лёгким». В конце июля спасатели прибыли на о. Новая Сибирь, где встретились с промышленниками, которые ещё весной нашли следы экспедиции Толля: остатки костра, палку с прибитой на ней банкой с надписью «для писем». В банке было письмо, датированное 11 июля 1902 года. В нём сообщалось о складах с коллекциями, и планах Толля идти дальше.

Отдохнув день, поисковики снова вступили в борьбу со стихией. На этот раз колчаковцам повезло: попутный ветер надул паруса вельбота. У моряков это называется плыть «на казённый счёт». 6 (22) августа достигли о. Беннета – безжизненной, но «твёрдой суши». На восточном берегу острова в поварне Толля была найдена последняя его записка, адресованная президенту Академии наук, которая заканчивалась словами: «Отправляемся сегодня на юг. Провизии имеем на 14—20 дней. Все здоровы. 26 октября 1902 г.». Исследовав остров, А.В. Колчак увековечил имя жены барона – назвал одну из оконечностей острова мысом Эммелины Толль. Ещё одному мысу дал имя Софии – в честь своей невесты Софьи Фёдоровны Омировой. Самую высокую гору назвал в честь Де-Лонга, возвышенность чуть ниже – вершиной Толля, а два ледника обозначил в честь Зееберга. Затем экспедиция обследовала все острова Новосибирской группы, однако других следов отряда Толля нигде не было. Очевидно, все они погибли во время перехода по льду с о. Беннетта на о. Новая Сибирь.

Причины неудач миссии Э. Толля много раз обсуждались в исследованиях по Арктике. Барон был настолько озабочен тем, как он будет отчитываться перед своими покровителями, что кинул все силы на описание острова и геологические изыскания, не рассматривая даже возможности организации зимовки на острове, хотя все шансы подготовиться к ней были: летом и в начале осени на острове можно было охотиться и соорудить себе жильё. Лейтенант Колчак так оценивал действия барона: «Толль был человек, который верил в свою звезду и в то, что ему всё сойдёт, и пошёл на это предприятие».

Спасательная экспедиция Колчака в начале декабря вернулась в Казачье. Хотя самого Толля спасатели не наши, задачи поисковой операции были выполнены. В 1904 году началась Русско-японская война, и лейтенант Колчак отправился на театр военных действий, сдав перед этим отчёты по экспедициям. Вернувшись, он ещё раз обрабатывает их. Записка А.В. Колчака «Последняя экспедиция на остров Беннетта, снаряжённая Императорской Академией наук для поисков барона Толля» находится в открытом доступе на портале РГБ – Ленинки. Удивительно захватывающий текст! (Там же можно проголосовать за оцифровку уникального документа: «Русская полярная экспедиция (1900-1903). Отчёты о работах Русской полярной экспедиции, находящейся под начальством барона Толля. Санкт-Петербург, 1901-1904»). Надо лишь по ссылке найти в списке работ А.В. Колчака книгу и кликнуть на "Проголосовать за оцифровку". Чем больше будет заявок, тем быстрее книгу оцифруют и выложат в открытый доступ. Даже не являясь читателем библиотеки, любой человек может читать эти книги.

Глава Русского географического общества П. П. Семёнов-Тян-Шанский, радетель освоения Арктики, оценил деятельность Колчака как «важный географический подвиг». В 1906 году Общество присудило Колчаку свою высшую награду — Константиновскую медаль. Среди двадцати наград А.В. Колчака, где были и иностранные (ордена Почётного легиона и английский рыцарский орден Бани), и почти все российские правительственные награды (в том числе орден Св. Владимира IV степени за Русскую полярную экспедицию), Золотая медаль РИГО – одна из самых почётных. А ещё – прозвище, которое закрепилось за Александром Васильевичем: современники звали его не иначе как Колчак-Полярный.

Кто знает, если бы не мировая война и революции в России, сколько ещё открытий совершил бы этот бесстрашный офицер и талантливый учёный. Его творческое наследие и спустя век не до конца исчерпало свой потенциал. Возможно, стоит переиздать его рукопись «Памятная записка: о плавании северо-восточным проходом вдоль берегов Сибири от устья р. Енисей до Берингова пролива». Не менее значима и книга «Краткий обзор исследования морского пути вдоль северных берегов России», написанная им в 1907 году. А как подробно А. Колчак описывал в своих трудах паковый лед, ставший причиной гибели или неудач большинства экспедиций в Арктику в начале ХХ века! Остались лишь частично использованными его работы, посвящённые Арктике, хранящиеся в ПФА РАН (Санкт-Петербургском филиале архива Российской Академии наук), например, автограф Александра Васильевича «О современном положении Русской полярной экспедиции». Это «своеручная», как говорили в старину, запись его лекции, прочитанной в Иркутском географическом обществе в ноябре 1903 года. В том же архивном фонде есть письма А.В. Колчака о снаряжении Русской полярной экспедиции. И наконец, в архиве военно-морского флота (РГА ВМФ) находится «Дневник о работе в Русской полярной экспедиции в 1900-1903 гг.» А.В. Колчака. С этой рукописью работали многие исследователи, она, как и другие автографы полярного исследователя, способна показать все грани деятельности Александра Васильевича Колчака как исследователя Арктики. Те, кто знаком с этими документами, разделяют мнение писателя Валентина Распутина: «Такие личности, как Александр Колчак, при всей неоднозначно­сти их деяний, достойны того, чтобы о них помнил народ».

Автор: Ольга Владимировна Чуракова, кандидат ист. наук, доцент САФУ.