"Автономная война" на полуострове Таймыр
Нам остались уроки мужества и примеры удивительной автономности, готовности не просто выживать, а продуктивно работать в самых критических условиях.
История мира — история войн. Эта печальная данность легко проверяется при изучении мировой хронологии, в которой затруднительно увидеть даты постройки крупнейших заводов и выдающихся объектов культуры, зато вы всё узнаете о восхождениях на трон, переворотах и бесчисленных войнах. Потому что война есть не что иное, как взрыв накопившихся противоречий. Точки войн расположены там, где кипит жизнь, где пересекаются основные транспортные потоки, где накоплены общественные и частные богатства, где перенаселённые районы сталкиваются с клубком противоречий, претензий и амбиций. Оттуда россыпь точек лучами кляксы тянется к местам размещения ценных природных ресурсов — едва ли не главной цели всех войн.
Война в далёкой провинции
Обычному человеку трудно представить, что военные действия могут начаться и «в глухой провинции у моря», где и людей-то почти нет. И уж тем более сложно представить войну в удалённых уголках Арктики.
Однако мы помним, что в так называемую Нулевую Мировую войну боевые действия шли не только в Крыму, на Балтике и Русском Севере, но и на востоке страны, когда английский десант внезапно высадился у далёкого Петропавловска-Камчатского. Вторая половина ХХ века напомнит, например, о войне 1982 года Британии с Аргентиной из-за затерянных в южной части Атлантики Фолклендских островов. С использованием почти всех родов войск, между прочим. Ну а Арктическая зона, кроме высадки интервентов в Архангельске, помнит и 1921 год, когда на остров Врангеля одновременно начали претендовать японцы, американцы и канадцы. Последние даже организовали на острове колонию, молодой РСФСР пришлось выгонять их силами военного флота.
Увы, в наши сложные дни настоящего слома старого миропорядка любые военные действия при эскалации легко могут распространиться по всему миру, включая Антарктиду. Не стоит рассчитывать, что можно где-то спрятаться, переждать, пересидеть. Лучше быть готовыми во всех смыслах, опираясь на наш богатый исторический опыт.
Норильчанам поколения 60-х, помнящим крупную аварию студёного февраля 1979 года на трассе газопровода Мессояха-Норильск, когда город на несколько дней остался без тепла, нетрудно представить, что может происходить в арктическом промышленном районе, лишённом важнейшей системы жизнеобеспечения. Тогда комбинат вынужден был экстренно перейти на использование резервного дизтоплива и каменного угля, благо сохранился цех углеподачи. Впервые был поднят вопрос о возможной эвакуации жителей на материк, в первую очередь детей. Однако аэропорт Алыкель работал, без перебоев функционировало сообщение по Севморпути.
А ведь в нашей истории был тяжелейший период, когда последствия нарушения систем жизнеобеспечения оказывались гораздо серьёзнее — годы Великой Отечественной войны.
Стране нужен никель
В те годы наша металлургия отчаянно нуждалась в никеле, который обеспечивал танковой и не только броне необходимую вязкость, стойкость при ударе. С никелем в стране было плохо, небольшое количество давал маломощный завод в г. Уфалей на Урале. Какое-то время с поставками помогали американцы, но они тоже готовились к войне, а танки были нужны всем потенциальным участникам и в большом количестве. Но в молодом одноэтажном Норильске, больше напоминающем «Шанхай», нежели индустриальный объект, дело шло ни шатко ни валко. Не было ни стройной стратегии развития нового промышленного района, ни добычного и металлургического производства. Норильстрой бесконечно передавали из ведомства в ведомство, переподчиняя то Уфалею, то Главсерморпути, меняли начальников... А война была всё ближе. Наконец, вопрос был решен кардинально и самыми жёсткими методами.
23 июня 1935 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров N№ 125-198сс. «О строительстве Норильского никелевого комбината», где, в частности, Наркомату тяжёлой промышленности было определено:
Для проектирования Норильского комбината в институте «Союзникель-оловопроект» была создана специальная проектно-изыскательная группа, во главе которой был поставлен кандидат технических наук Б.В. Дроздов.
25 июня нарком внутренних дел Г.Г. Ягода подписал секретный приказ N 00239 «Об организации строительства Норильского никелевого комбината». В нём уточнялись основные задачи лагеря, организуемого по вышеуказанному постановлению СНК. Лагерю было присвоено наименование «Норильский исправительно-трудовой лагерь» и на него возлагалось:
а) строительство Никелевого комбината;
б) освоение района расположения комбината и его предприятий.
На НКВД были возложены постоянная эксплуатация месторождений и освоение целого района.
1 июля 1935 года, всего через пять дней после подписания секретного приказа Ягоды, первая партия заключённых из 1200 человек, предназначенная для Норильского ИТЛ, прибыла в Дудинку на пароходе «Спартак». Эти первые заключённые были отправлены в путь даже несколько раньше, чем был принят приказ о создании Норильского ИТЛ (25.06.1935 г.). Можно предположить, что уже сложившаяся практика диктовала использование подневольной рабсилы и без официальных приказов, появляющихся позднее.
Вместе с заключенными и специалистами на Таймыр прибыл будущий начальник Норильстроя В.З. Матвеев с женой и двумя дочерьми, изыскательная группа «Моспромтранса» во главе с инженером А.С. Кудрявцевым. Вслед за пароходом «Спартак» в Дудинку прибыли буксиры «Енисейск» и «Туруханск», которые доставили караван барж с людьми, подвижным составом будущей узкоколейки, необходимое оборудование, продовольствие, одежду.
Однако производственный и строительный прорыв случился только с назначением на должность начальника Норильстроя А.П. Завенягина. Именно он убедил руководство страны в необходимости возводить на Таймыре полноценный город с каменным постройками и налаживать полный комплекс горно-металлургического производства с товарным металлом на выходе. Уже 6 марта 1939 года. состоялась первая промышленная плавка будущего Норильского горно-металлургического комбината. Стратегически важный для оборонной промышленности кобальт в опломбированных ящиках под охраной специальных групп НКВД доставлялся на материк военными самолётами.
Логистические цепочки поставок любого стратегического сырья, критически необходимого для оборонной промышленности противника, давно интересуют все разведслужбы мира. Родоначальником системной практики выявления и, что самое главное, разрушения таких цепочек стала Великобритания, создав специальное Бюро ещё в Первую мировую войну. Какие-то цепочки при необходимости прерывались дипломатическими, политическими мерами, какие-то — криминальными, диверсионными или же чисто военными методами. Во Второй мировой Англию интересовали не только поставки любого сырья в Германию, но и советские логистические цепочки.
22 сентября 1936 года в статье Г. Магрила (газета «Красноярский рабочий») «Игарка и Норильск» написано:
Конечно, подобной разведкой и отслеживанием активно занимались и немцы. Ещё до начала войны противник отлично ориентировался в нашей арктической зоне. Незадолго до войны немцы произвели аэрофотосъёмку Таймырского побережья с дирижабля «Цеппелин», а в навигацию 1940 года по Севморпути мы сами зачем-то дружески осуществили проводку немецкого военного вспомогательного корабля «Комета», оснащённого самой современной по тем временам аппаратурой радиоперехвата, радиопеленгации и гидроакустического наблюдения. Благодаря этому Германский морской штаб располагал определённой информацией о советской инфраструктуре в Арктических морях СССР. Это позволило немцам скрытно создать в Карском море базы для самолётов типа «Блом унд Фосс-138» и подлодок U-601 и U-960.
Но только в 50-е годы стало известно, что на острове Земля Александры, нависающем с северо-запада над Карским морем и полуостровом Таймыр, нацисты создали опорный пункт, где садились эти тяжёлые транспортные самолеты, а в подскальной базе субмарины заряжали аккумуляторные батареи и загружали боеприпасы. Следы существования ещё одной базы с большим запасом топлива для гидросамолётов и подлодок в 1975 году обнаружили в дельте Лены. Эта находка говорит о том, что немцам удалось создать в нашем тылу инфраструктуру, о которой у нас до сих пор не так уж много информации. Слухов, конечно, хватает -- вплоть до якобы найденной затопленной субмарины, -- но массив проверенных фактов по теме невелик.
Самым значительным событием первого военного года для Норильска стала эвакуация на Таймыр Мончегорского металлургического комбината. Оборудование перевезли по Северному морскому пути в Дудинку в навигацию 1941-1942 гг., откуда оно было доставлено в Норильск. В августе 1941 года прибыло около шестисот опытных металлургов-мончегорцев, многие из которых возглавили предприятия и цеха. К тяготам военного времени добавился неизбежный сумбур реорганизации и коренной перелом образа жизни, резкое изменение темпа производства Но, несмотря на титанические усилия, к началу Великой Отечественной войны металлургическое производство запустить не удалось. Лишь 1 мая 1942 года из Норильска в Дудинку отправился паровоз с единственным вагоном, гружённым начальной партией товарного никеля. Оттуда его лётчик Степан Веребрюсов доставил в Красноярск, а далее на Урал. Уже 22 августа с конвейера сошёл танк, броня которого была легирована норильским металлом, однако доставленного никеля хватило всего для двадцати пяти танков. Норильску военных лет принадлежит лишь восьмая часть произведённого страной никеля, но она была лучшая по качеству.
Металл, полученный неимоверными усилиями вольных работников и заключённых, стал первым вкладом в Победу. Норильск понимал: не успев дать металл к началу войны, он обязан стараться изо всех сил.
Мины на Енисее
На войну ушли 7606 норильчан, из которых около тысячи не вернулись. Но и сам Норильстрой, находящийся на огромном удалении от основного театра военных действий, неожиданно оказался почти на линии огня. В те времена всё существенное снабжение Норильска осуществлялось только по воде, имеющаяся малочисленная авиация ещё не обладала серьёзными транспортными возможностями. Летом караваны барж шли по Енисею, зимой доставка генеральных грузов шла по Севморпути. Одновременно Норильск был и донором ленд-лиза.
Подлодки Кригсмарине начали массированно устанавливать мины в устье Енисея, чтобы полностью прекратить доступ судов в порты Дудинка и Игарка. С августа 1942 года Карское море превратилось в передовую линию обороны на северном крыле огромного советско-германского фронта. К сожалению, понятно это стало лишь тогда, когда транспорты начали тонуть после коварных торпедных ударов.
Впервые мины в Енисейском заливе немецкая подлодка «U-636» поставила 28 августа 1943 года. Летом того же года пароход типа «либерти» «Тбилиси» доставил для Норильского комбината 8000 тонн груза, однако 6 сентября пароход, шедший в караване восьмым, погиб в Енисейском заливе, подорвавшись на акустической мине, поставленной на цифру «8».
Нам до сих пор неизвестно и то, насколько глубоко субмарины проникали в глубоководный Енисейский залив. Не прояснена береговая система обороны Дудинки. А ведь она должна была быть: в случае нападения помощи извне ждать не приходилось. Ещё в 80-х годах на окраинах оставались целыми окопы, траншеи и пулемётные доты, а вот упоминания об использовании в Дудинке тех самых орудий не найдены.
В период с 5 по 10 сентября 1943 года в бухте Слободской на восточном берегу залива местные охотники наблюдали подлодку, которая ежедневно перед наступлением темноты приходила в бухту, а утром уходила в Карское море. Примерно в эти же дни рыбаки на мысе Песчаный, что на южном берегу залива, вблизи берега видели ещё одну фашистскую лодку с флагом на флагштоке. В дневное время обе германские субмарины часто лежали на мелководье, укрытые маскировочными сетями, либо дрейфовали, при появлении вблизи советских самолётов немедленно опускаясь на грунт. Однако эти факты стали известны командованию Северного флота только после окончания войны.
В военной истории советского Заполярья, увы, были случаи откровенного безразличия зимовщиков к соседству с тайными немецкими базами. Например, в конце лета 1943 года в двух милях от полярной станции на мысе Лескин в Енисейском заливе были найдены сразу три торпеды в связке, выброшенные на берег. Зимовщики не стали разбираться, чьи они и как сюда попали. Находку взорвали, сделав запись в вахтенном журнале, а вот доложить по команде о столь неординарном событии забыли. Скорей всего, где-то неподалёку немцы создали хранилище для торпед. Но советские зимовщики почему-то не придали этому факту значения.
Подходили ли субмарины противника с разведывательными целями непосредственно к Дудинке? Неизвестно. План немцев предусматривал, в случае захвата подробных карт речного фарватера, нанесение артиллерийского удара и по нашему порту. Но прежде всего в ходе операции «Вундерланд» немцы сосредоточили внимание на борьбе с союзными арктическими конвоями, организовав рейд на арктических коммуникациях.
Самый восточный германский фронт
В августе 1942 г. рейдер «Адмирал Шеер», соблюдая меры строжайшей секретности, вышел для перехвата арктических конвоев и обеспечения военного присутствия немецкого флота в регионе из Нарвика в Северный Ледовитый океан. До острова Медвежий в Норвежском море тяжёлый крейсер сопровождали три эскадренных миноносца, далее «Шеер» крейсировал уже в одиночку. Он пересёк Баренцево море, обогнул северную оконечность Новой Земли — мыс Желания — и направился в юго-восточную часть Карского моря к проливу Вилькицкого.
Объектами его пиратской охоты были до полусотни судов разных караванов, которые ближе к концу августа должны были собраться у входа в пролив. За три недели до выхода бронированного гиганта в море вышли волчьи стаи подлодок. На подходе к Югорскому Шару был разгромлен караван из трёх буксиров и двух барж с рабочими нарьян-марского порта и заключенными Норильстроя, погибло более трёхсот человек.
26 августа «Шеер» повернув к устью Енисея, где собирался уничтожить суда в порту Диксон, угольные склады, радиостанцию, а также захватить руководящий состав западного сектора советской Арктики. Немцы ошибались, рассчитывая на отсутствие серьёзного сопротивления. «Шеер» успел сделать несколько залпов по судам на рейде, сжёг домики промысловиков на Медвежьих островах, радиоцентр Новый Диксон, запасы угля и солярки на острове Конус. Однако после нескольких ответных выстрелов 152-мм полубатареи лейтенанта Н. Корнякова, германский рейдер под дымовой завесой быстро ушёл на север. По сути, его единственным успехом стало потопление ледокольного парохода «А. Сибиряков».
Ещё до этой драматической истории стало понятно, что Северный флот срочно нуждался в усилении. Приказом наркома ВМФ от 19.06.1942 г. был утверждён план перевода в условиях максимальной секретности нескольких боевых кораблей из состава Тихоокеанского флота.
Корабли ВМФ уже имели опыт хождения по СМП. В 1936 году на Тихий океан перевели эсминцы «Сталин» и «Войков», а в 1940 году подводную лодку Щ-423. Настало время эти корабли вернуть. Эсминцы были подготовлены экипажами для похода в Арктике, однако капитанов серьёзно беспокоили не только полярные льды.
26 августа поступило сообщение о появлении в Карском море «Шеера». Командование приказывало в случае встречи с неприятелем атаковать его и уничтожить. Хотя нужно признать, что оказать рейдеру хоть какое-то серьёзное сопротивление эсминцы были просто не в состоянии. Но в последних числах августа «Адмирал Шеер» сам вернулся в Норвегию, а наши же корабли всё ещё находились у берегов Чукотки. К 24 сентября караван в сопровождении ледокола «Красин» достиг Диксона. Вместе с кораблями прибыл и пароход «Тбилиси», доставивший 122 мм орудия для сети опорных пунктов флота.
После прибытия каравана штаб Беломорской военной флотилии попытался использовать эсминцы в качестве эскорта для ледоколов и транспортов, возвращавшихся из Арктики в Архангельск, но командование ВМФ ответило категорическим отказом. Эсминцев ждал Мурманск, и 9 октября они покинули Диксон.
Однако с началом навигации 1944 года на Новую Землю, острова Диксон и Вайгач было переведено две трети всех кораблей Беломорской флотилии. Так, на Диксоне оказалось по пять эсминцев и больших охотников, двадцать один тральщик, четыре сторожевика. В отличие от 1943 года, когда к востоку от Диксона ещё допускались плавания одиночных судов без охранения, в 1944 году плавание в Карском море проводилось исключительно в конвоях. Таким образом, на Таймыре появилась Карская база ВМФ, прикрывающая трек СМП и устье Енисея. Район Диксона остался передовой линией арктического фронта на севере края. И, по сути, самой восточной границей фронта с фашистской Германией.
Арктический город на самообеспечении
После провала операции «Вундерланд» немцы осознали, что крейсер-рейдер не годится для действий в Арктике и сосредоточились исключительно на подводных операциях. Немецкие субмарины наводнили Карское море, затопив пароходы «Диксон», «Марина Раскова», гидрографическое судно «Норд». Известно, что с августа по сентябрь 1943 года в Карском море наши наблюдатели более восьмидесяти раз обнаруживали нацистские субмарины. Самый большой урон немецкие подлодки нанесли советскому арктическому конвою ВА-18, четыре транспорта которого везли по ленд-лизу грузы и оборудование для Севморпути и НГМК.
Поэтому далеко не все грузы доходили по адресу. В приказе № 549 от 9 ноября 1942 года по Норильскому комбинату НКВД СССР говорилось: «…в навигацию 1942 года речной и морской флоты не сумели доставить в Дудинку много нужных для комбината материалов и оборудования, своевременно выделенных нам правительством…».
Срывы поставок, в том числе и продовольствия, часть которого поставлялась по ленд-лизу, привела к серьёзному снижению норм довольствия, как в лагерях, так и среди вольнонаёмного состава, повысилась заболеваемость и смертность. Выручали только местные природные ресурсы. Для решения проблемы были организованы бригады ЗК, оформленные как лагкомандировки. Такие бригады размешали на озёрах плато Путорана и в бассейне Пясины. Для зимнего вывоза рыбы, оленины и птицы была налажена работа сети конных станций. В принципе, Норильск мог обеспечить себя белковой пищей, но с растительной возникали большие сложности.
Тем не менее, в промрайоне проводили как опытные, так и производственные работы по выращиваю овощей в теплицах и на открытом грунте. В Дудинке и его подразделения в сёлах нижнего течения Енисея работал совхоз порта, где разводили коров, в теплицах выращивали редис, морковь, капусту, лук, огурцы. Занимались этим сосланные на Таймыр в годы войны, спецпоселенцы: поволжские немцы, финны, латыши, эстонцы, литовцы.
Многое город начал производить самостоятельно: посуду и мебель, детские коляски и инструменты, локомобили, технологическую оснастку, самоходные баржи и многое другое. Была разработана и внедрена местная взрывчатка для горных работ, а стройка постоянно адаптировалась под доступное сырьё. В 1942 г. в Норильске впервые были применены технологии кладки кирпича в крепкие морозы. Жизнь заставила — до лета было далеко, а никель был нужен уже сейчас. Придумали и сделали: на огромных котлованах, вырытых с использованием тяжкого труда ЗК, встали огромные заводские цеха. Позже технологии электроподогрева и использования добавок в цементных смесях перенесли и в гражданское строительство, жильё начали возводить круглогодично. Любой норильчанин видел серые разводы на стенах многоэтажек, это и есть добавки. А как иначе, если в году восемь месяцев холодов?
Когда в Арктике наступала зима, военные действия прекращались, чтобы начаться в следующую навигацию. Хотя масштаб конвойных операций здесь был значительно меньше, чем на западе, за три военные навигации в Карском море соотношение боевых потерь оказалось примерно таким же, как и у союзных конвоев PQ и JW. С нашей стороны — транспорты «Куйбышев», «Сибиряков», «Архангельск», «Киров», «Тбилиси», «Марина Раскова». С немецкой — подлодки U-639 и U-362.
После войны
Однако и после войны опасность не исчезла.
«Внимание! Всем судоводителям, в западном секторе Арктики обнаружен плавающий предмет, похожий на мину...» — такие предупреждения ещё долгие годы слал в эфир Диксонский штаб морских операций. Сорванные с минрепов шипастые чудовища могли оказаться где угодно, и каждый капитан, заметив их, сообщал координаты в штаб. Особенно густо минировались подходы к портам, бухты и собственно Енисейский залив. Линейный флот ходил проверенными фарватерами, которые тралились в первую очередь.
А вот при обеспечении промысловых рыболовецких бригад возникали сложности. Двигаться рекомендованными фарватерами, производя высадку рыбаков то здесь, то там, получалось не всегда. Капитаны в поисках рыбных мест действовали на свой страх и риск, хорошо понимая, что точно так же рисковали все, кто пахал землю на материке или ходил в лес в районах прошедших боевых действий, а Енисейский залив и был таким районом...
Окончательно его разминировали только к 1957 году. Сняли мины с фарватеров захода в бухту Диксон, закрытых после обстрела «Шеером», а в Енисейском заливе ликвидировали минный район N-71 в районе банки, где по сей день покоится пароход «Тбилиси».
Несмотря на все усилия фашистов, в 1943 году НГМК вышел на проектную мощность, а к 1945 году производство меди, кобальта и никеля выросло в двенадцать раз.
СССР сохранил контроль над своей арктической зоной, а полуостров Таймыр вместе с Норильском стал крупнейшим центром мировой цветной металлургии. По сегодняшний день во всей броневой стали России используется заполярный никель, медь, кобальт и металлы платиновой группы, стратегическое значение которых с тех пор только выросло в разы.
А ещё нам остались уроки мужества, стойкости и примеры удивительной автономности, порой настоящей самодостаточности, готовности не просто выживать, а продуктивно работать в самых критических условиях.
Автор: Вадим Денисов. Норильск, 2022 г.
